Бесконечно долго граф вглядывался в раскрасневшиеся щеки, влажно блестевшие, широко раскрытые карие глаза, в которых сквозило недоверие, смешанное с любопытством. Потом сильнее сжал ее подбородок, погладив другой рукой взъерошенные волосы.
— И ты готова подвергнуть себя боли? — с осуждением заговорил он, и в его голосе появились опасные нотки. Валенсо слегка пошевелился, чтобы девушка почувствовала отвердевшую плоть. — А ты уверена, что это желание, а не каприз?
Лючия чуть не заплакала. Будь она проклята, если потеряет над собой контроль! Гнев и отчаяние приходили на смену страсти, а с ними стыд и явное смущение.
Бруно опустил ее на постель, и девушка не удержалась от невольного вздоха, испытывая чувство потери. Не спеша, граф укрыл Лючию и себя простынями и откинулся на подушки.
Девушка не могла произнести ни звука, хотя в голове крутилось множество бессвязных слов. Ну как объяснить, что еще ни один мужчина не вызывал у нее столь сильного желания? Стоит ли откровенно заявлять, что она еще ни с кем не испытала близости. До сих пор.
Лючия лежала неподвижно, едва дыша и еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. И все же слезы медленно навертывались на глаза и, скатываясь, исчезали в разметавшихся по подушке волосах.
Ей безумно хотелось выскользнуть из постели, одеться, покинуть дом и, взяв одну из машин, немедленно уехать на виллу, чтобы уже на рассвете упаковать вещички, поймать такси до аэропорта и первым же самолетом вылететь в Нью-Йорк, а затем домой. Вот только неизвестно, где хранятся ключи и как отключается здесь сигнализация.
— Почему ты не предупредила меня? — нарушил тишину Бруно.
Лючия не была уверена, что голос ее прорвется сквозь спазм в горле, и поэтому даже не пыталась заговорить.
Свет, проникавший сквозь приоткрытую дверь ванной, выхватывал в темной спальне угол ковра, комод розового дерева и вешалку. Валенсо повернулся к девушке и в полумраке увидел, что она потрясена и расстроена.
— Если бы я заявила, что никогда не находилась ни с кем в интимных отношениях, ты бы мне не поверил, — еле слышно выдавила она.
— Да, не поверил бы, — сухо признался граф. — Женщины любят кокетничать, изображая невинность, о которой давно забыли.
Девушка избегала его взгляда, поскольку не желала заметить в его глазах насмешку или — хуже того — ярость мужчины, вынужденного отказаться в последний момент от сексуального наслаждения.
Она почувствовала, как его пальцы легко прикоснулись к ее виску и обнаружили следы невысохших слез. Лицо девушки передернулось от нервного тика.
Она зажмурилась, а Бруно медленными движениями нежно гладил ее щеки, задерживаясь в уголке рта, который мелко дрожал.
Потом граф обнял ее за талию и прижал к своей груди.
Девушка ощутила на своих волосах прикосновение губ, а на теле руку, которая успокаивающе поглаживала напряженные мышцы спины.
Глубоко внутри, словно заноза, саднила боль утраты. Лючия едва удерживалась от слез. Она очень близко подошла к чувственному пику, и когда он не состоялся, возникло ощущение потерянности. Лючия гневалась на себя за то, что ее невинность помешала наслаждению, и на Бруно, который остановился в тот момент, когда она готова была принять его и испытать неземное блаженство. В этом она не сомневалась.
Лючия старалась расслабиться. Ритмичное биение сердца Бруно убаюкивало, и она закрыла глаза, призывая спасительный сон, который отгородил бы ее от случившегося за последний час.
Девушка хотела отодвинуться на край кровати, сжаться в комочек, но по телу разливалось приятное тепло, объятия казались такими уютными, что она успокоилась и погрузилась в глубокий сон.
Среди ночи Лючия проснулась, ощущая восхитительное наслаждение от слабого мускусного запаха мужского тела. Легкими прикосновениями Бруно поглаживал ее ягодицы, ласкал нежные упругие груди.
Девушка пробуждалась, предвкушая эротическое удовольствие. Она что-то нечленораздельно шептала, груди набухали, соски твердели, ожидая прикосновения возбуждающих губ.
Лючия зашевелилась, не в силах сдерживать эмоций, и тут мужские руки заскользили по бедрам и, в конце концов, дотронулись до бугорка, где сконцентрировалась вся ее сексуальная чувственность. Она торопливо втянула в себя воздух и даже замурлыкала от наслаждения. Тело изогнулось дугой навстречу эротическим движениям рук Бруно.
Нервы разом напряглись, внутри разгоралось пламя желания, которое заставляло кровь струиться в безумном темпе.
Не спеша, с утонченным мастерством Бруно продолжал ласкать трепещущее тело Лючии, подводя его к вершине блаженства, пока всю ее не заполнил сладостно-мучительный жар страсти.
Вдруг он приник губами к влажному бугорку меж розовых складок, вызвав такое чувственное ощущение, что девушка, забыв о стыде, прижав голову Валенсо к себе, громко умоляла его освободить от эмоций, которые грозили поглотить ее всю, без остатка.
Бруно мягко раздвинул ее бедра, терпеливо подготавливая Лючию к тому, чтобы принять в себя его напряженную плоть.
Шелковистая ткань плавно растянулась, и девушка не успела даже почувствовать боли, поскольку Валенсо впился в ее рот таким эротическим поцелуем, что она едва не задохнулась.
Бруно ритмично двигался внутри тела. Лючия ощущала каждое движение, каждый дюйм проникновения. Сгорая от вожделения, она побуждала его своими стонами проникнуть еще глубже и ускорить темп до оглушающего крещендо. Но вот девушка достигла экстаза, ее тело сотряслось от конвульсий.
Да, она полностью утратила самоконтроль, вдруг подумалось ей, когда Лючия начала медленно возвращаться к реальности. Но ведь и сама реальность уже не та, что была раньше.
Инстинкт подсказывал, что реакция Бруно слишком сдержанна, возможно, он желал доставить в первую очередь максимальное наслаждение ей и лишь потом удовлетворить свою страсть.
Лючия вдыхала мускусный запах, который исходил от их кожи, ощущала обоюдный жар, стремительное биение сердец. Расслабленность приходила на смену страсти как естественное следствие сексуального удовольствия. Нет, вернее, следствие занятия любовью, поправила себя Лючия. То, что произошло между ними, гораздо больше, чем просто секс.
Она медленно повернула голову и изумилась рассвету, который забрезжил над горизонтом. Тени сдвинулись, комнату постепенно наполнял мягкий, розовый свет.
— Хочешь раненько прокатиться верхом? — спросил Бруно.
Предчувствуя романтическую поездку, Лючия с восторгом воскликнула:
— Да!
Бруно погладил ее волосы и, нагнувшись, запечатлел на ее устах крепкий поцелуй. Потом отодвинулся к краю постели.
