— И вот сейчас, когда она осмелилась на какую-то малость взбунтоваться, опробовать собственные крылья, они вздумали во всем обвинить меня?
— А как же им следовало поступить? В конце концов, если разобраться, то разве вы все четверо не организовали нечто вроде совместной охоты?
— Совместной охоты! — насмешливо произнесла Вирджиния. — Боюсь, что Крис и Лизель встречались друг с другом не более дюжины раз, тогда как я виделась с его отцом всего дважды.
— Днем и ночью, — в тон ей добавила Ирма. — Впрочем, это уже ваша проблема, тогда как легкомыслие Лизель — наша.
— Легкомыслие! — снова взорвалась Вирджиния. — А вам не приходит в голову мысль о том, что она… что они оба могут быть влюблены друг в друга?
— Ну, со стороны Лизель это очень даже возможно, — вкрадчивым тоном согласилась Ирма. — То-то она в последнее время ходит с мечтательным видом, прямо сама не своя. И все же вы не вправе винить моих родителей за их желание заблаговременно уберечь дочь от тех последствий, которые наверняка будет иметь это увлечение — ведь для парня все это лишь летний роман, который продлится ровно столько времени, сколько он сам пробудет в наших местах. Чего уж там, у этих типов — что у вашего рыцаря, что у его сынка — даже адреса толкового и то нет, а потому они могут в любой момент сняться с места и бесследно исчезнуть. И что тогда делать нашей Лизель?
— Даже если это и случится, в чем я лично сильно сомневаюсь, то Лизель и тогда сможет сохранить свою любовь, которую, как я думаю и надеюсь, она испытывает в настоящее время. — И, вспомнив про то, что нападение является лучшим способом обороны, добавила: — Кроме того, мне очень хотелось бы знать, действительно ли полковник и фрау Мей уверены в том, что пекутся именно о счастье Лизель, а вовсе не о том времени, которое она, по их мнению, тратит на встречи с Крисом?
— У вас нет права предполагать подобное! — с хмурым видом произнесла Ирма.
— Прошу прощения, — едко проговорила Вирджиния. — И все же ваши доводы лишь утвердили меня в собственном мнении, а именно в том, что ваши родители не видят никакой опасности в Ингрэме, зато отчетливо различают ее в образе Криса Белла. Причем опасность не по отношению к самой Лизель. Отнюдь — скорее к своему собственному образу жизни…
— То есть, если вы решите, что они и в самом деле так настроены, то сделаете все от вас зависящее, чтобы доказать Лизель их неправоту, да? — подсказала Ирма.
Вирджиния встала и глубоко засунула в карманы плаща сжатые в кулаки руки.
— Я не знаю. В принципе, могла бы. Во всяком случае, я дала понять фрау Мей, чтобы она не рассчитывала на мое обещание посодействовать разрушению союза между Лизель и Крисом.
Повернувшись, Вирджиния вышла из-под навеса возле летнего домика.
— Кстати, насчет Ингрэма, — бросила ей в след Ирма, заставив оглянуться. — Он никогда не променяет свою свободу на что-то… безнадежно скучное — вне зависимости от того, какая ходит о нем молва…
Ирма снова откинулась в шезлонге и сомкнула веки. Несколько секунд Вирджиния всматривалась в безжизненную маску ее лица, затем развернулась и, высоко подняв голову, нарочито медленным и размеренным шагом стала удаляться от домика, хотя каждый звенящий от напряжения нерв настойчиво побуждал ее перейти на бег.
Вернувшись на виллу и ожидая прихода Ингрэма, Вирджиния попыталась заставить себя сосредоточиться на какой-нибудь рутинной канцелярской работе, однако если ей и удалось подобным образом на несколько минут расслабиться, то затем в голове снова начали биться все те же мысли, на которые намекала Ирма.
В самом деле, если Ирма была в курсе слухов о том, что Ингрэм рассчитывал унаследовать от Эрнста его хозяйство и теперь лишь тянул время, выжидая, когда Вирджиния окончательно впадет в уныние и разочарование, то те же слухи должны были донести до нее и другую весть, доподлинно известную самому Ингрэму, — о том, что в самый последний момент она все же потеснила его на этом поприще. А ведь она поверила ему, когда он, взывая к верности и долгу перед покойным Эрнстом, уговаривал ее остаться! Так что же все-таки было правдой в отношении этого человека? Чему она могла верить?
Час спустя, когда появился Ингрэм, Вирджиния по-прежнему сидела в их кабинете.
— Я хотела бы кое о чем вас спросить, — сказала она. — Вы можете уделить мне немного времени?
— Нет, — ответил Ингрэм, все так же сидя, склонившись над столом и не поднимая взгляда.
— Извините, но это очень важно. Боюсь, что вам все же придется выкроить несколько минут — пожалуйста.
Он выпрямился и обернулся.
— О'кей. Как прикажете. Вы же босс.
— Речь идет вот о чем. — Вирджиния приподняла бумагу, не протягивая ее Ингрэму. — Я нашла это в столе Эрнста, когда по просьбе Криса Белла искала опубликованную им статью. — Вирджиния наконец протянула ему текст. — Содержание говорит само за себя.
Ингрэм пробежался взглядом по листу, посмотрел на Вирджинию и сказал:
— Пожалуй.
— Скажите, вы знали — пусть не о том, что Эрнст в конце концов решил отобразить все это в письменном виде, а хотя бы в принципе, — что прежде, чем я… чем повстречать меня, он намеревался оставить имение именно вам?
— Он говорил мне об этом. А почему вы спрашиваете?
— И другие тоже знали? Ну, рабочие на виноградниках? Франки? Жители Кенигсграта?
— Вполне допускаю. Хотя, как мне представляется, это их в общем-то совершенно не касалось — как, впрочем, и вас. В конце концов Эрнст все же не оставил имение мне, а завещал его вам. Так в чем именно состоит ваша проблема? Или вы намерены добиваться моей крови только лишь за то, что я не предупредил вас о том, что в глазах окружающих вы представлялись не только безнадежным дилетантом в области виноградарства, но также жестоким узурпатором моих прав? И теперь вы утверждаете, что я должен был подробно обрисовать вам ваше положение? Так?
Вирджиния прикусила губу.
— Не совсем так.
— Как же?
— Просто… — заколебалась она. — Согласитесь, это ведь нечто большее, нежели ваши усилия уговорить меня остаться исключительно по причине нашей с вами моральной ответственности перед Эрнстом — я ведь поверила тогда вашим словам. Теперь же, в свете всего происшедшего и узнав, что менее чем за неделю до встречи со мной Эрнст вчерне набросал проект завещания в вашу пользу, я сильно сомневаюсь в искренности тех ваших слов.
Ингрэм задумался над ее фразой.
— Понятно. А скажите, вам никогда не приходило в голову, что если бы я действительно захотел занять по отношению к вам не вполне честную позицию, то, скорее всего, попросту поскорее помахал бы вам ручкой?
