– Спасибо, – прошептала она, и глаза ее сияли.
Он поцеловал ее в губы – очень осторожно, словно просто поставил на них печать симпатии, а потом повернулся и ушел прежде, чем она успела сказать что-нибудь еще.
А в начале второй недели работы в доме Ван Кирков Диана впервые столкнулась лицом к лицу с дедом Кэма. В тот день она очень много работала, устала и пошла в дом немного отдохнуть от жаркого солнца. В библиотеке с высокими потолками и застекленными книжными шкафами было прохладно и уютно. Она опустилась в глубокое кресло с высокой спинкой и закрыла глаза.
В такие вот минуты покоя она обычно общалась с малышкой Мией. Говорила ей ласковые слова, объясняла, как будет устроена ее жизнь, когда она покинет свою безопасную пещерку и придет в этот мир. Она знала: на самом деле ребенок не может слышать ее мысли. Но она знала также – что-то передается этому ребенку через эмоциональную связь между ними, а связь с каждым днем становилась крепче. Диана надеялась, это и есть любовь.
Она не заметила, как задремала, положив руку на круглый живот. А потом она вдруг проснулась и увидела, что какой-то старик стоит над ней и пристально на нее смотрит, словно пытаясь понять, кто она и почему спит в его кресле.
– Ой! – воскликнула она и вскочила так поспешно, как только ей позволял ее вес. – Пожалуйста, извините меня. Я…
– Сиди, сиди. – Старик сердито погрозил ей тростью. – Просто сиди тут, девочка. Я хочу посмотреть на тебя.
Она бросила жалобный взгляд на дверь, неохотно опустилась обратно в кресло и попыталась изобразить на лице улыбку. Она уже знала, кто он такой, а если бы и не знала, то догадалась бы. Этот морщинистый старик когда-то выглядел так же, как Кэм, – голубые глаза и все прочее.
– Значит, ты – дочка Джеда Коллинза, – проворчал он. – Ты очень похожа на свою мать. Когда-то она была одной из самых хорошеньких девочек в долине.
– С… спасибо, – проговорила Диана, смущенная неожиданной встречей. – Наверное.
Старик кивнул.
– Она сбежала, когда ты еще была малышкой, так ведь? Ты так и не знаешь, что с ней сталось?
Диана была несколько смущена тем, что этот человек считал себя вправе так свободно рассуждать о делах ее семьи. Но он, вероятно, причислял себя к патриархам, старейшинам этих мест. Поэтому она подавила обиду и только покачала головой:
– Нет, сэр, не знаю.
– Тебе надо бы попросить Кэма разузнать, что и как. Он мог бы ее найти. Этот парень, считай, может все.
– Я не хочу ничего о ней знать.
Минуту старик пристально смотрел на нее. Потом издал хриплый смешок:
– Ты такой же крепкий орешек, как она, правда? Хорошо. Твой отец был слабак. Не смог ее удержать. Но кто подумал бы, что у нее хватит жесткости удрать, бросив собственное дитя? Говорю тебе, никто этого не ожидал.
Его досужие домыслы рассердили ее. Кем он себя воображает, что выносит вот такие суждения о членах ее семьи? С другой стороны, он говорил о вещах, о которых никто никогда не решался при ней говорить. И ей стало как-то легче оттого, что эти вещи вдруг открылись ей в словах старика. Прежде у нее никогда не было возможности все обдумать как следует, потому что все только отмалчивались. Теперь такая возможность появилась, и Диана ухватилась за нее.
– Вы называете это жесткостью? – вызывающе крикнула она, стараясь не замечать, что в горле у нее разрастается ком. – Вы считаете жесткой женщину, которая бросила свою шестилетнюю дочь на человека, не умевшего и не хотевшего о ней заботиться? – Ее глаза сверкали от злости. Хорошо: лучше злость, чем слезы. – Я называю это жестокостью, черствостью, эгоизмом.
Старик отступил и явно стал обдумывать ее слова. Похоже, он не привык к тому, чтобы кто-то не соглашался с его дефинициями.
– Да, наверное, тебе так кажется. Но ведь ты не знаешь, почему она сбежала, правда? Ты судишь результат, а не причину.
Диана резко втянула в себя воздух.
– Вы совершенно правы. Я сужу результат. Я живу с этим результатом.
Старик усмехнулся.
– Ишь какая ты горячая, – сказал он мрачно. – Я знаю, у моего внука в сердце всегда было особое место для тебя. – Он нахмурился. – Но все мы должны идти на жертвы.
– Вы уверены?
– Черт подери, да. – Он опять потряс перед ней тростью. – Он обещал мне давным-давно, что женится на девушке из одной из пяти семей. И все было на мази, когда он вдруг показал мне пятки. Оставил бедную девочку в беде. – Он ударил тростью об пол, но вдруг как-то сразу ослаб и оперся на свою трость. – А теперь он должен расплатиться за это. – Старик покачал головой. – Кэмерон хороший мальчик. Я знал, рано или поздно он выправится. Не то что его никудышный папаша.
Диана удивленно смотрела на старика. Сказанное им явилось для нее открытием.
– Кэм был с кем-то помолвлен десять лет назад, когда вдруг уехал?
– Конечно. С маленькой Мисси Синклер. Теперь он доведет дело до конца.
Появление в дверях Кэма прервало откровения старика.
– Ах, вот ты где, – сказал он деду. – Я не знал, что ты спустился. – Он посмотрел на Диану, подошел к деду и взял его под руку. – Пойдем. Я отведу тебя в твою комнату.
– Все в порядке, все в порядке, – бормотал старик. – Просто я тут беседовал с девочкой Коллинз. Хорошенькая малышка, правда? Совсем как ее мама.
– Вот именно, – согласился Кэм и улыбнулся Диане. – И чем лучше ты ее узнаешь, тем лучше она тебе покажется.
– Ну, не знаю, не знаю, – ворчал дед, пока его внук уводил его из комнаты. – Как говорится, поживем – увидим.
Они ушли, а Диана осталась в библиотеке. Она подождет. Она знала: Кэм вернется, чтобы поговорить с ней. И хотела кое о чем с ним поговорить. О тайных помолвках, например, или о девушках, оставленных в беде.
Он вошел. Она подняла на него глаза.
– Мне очень жаль, неловко получилось, – сказал Кэм, жалобно улыбаясь. – Он теперь, как правило, не спускается сюда. Надеюсь, он не сказал ничего такого, что… что бы тебя расстроило.
«Кажется, он боится… И в каком-то смысле боится не зря».
– Он сказал кое-что, что меня удивило, – сообщила она Кэму. Ей хотелось, чтобы в ее голосе было поменьше горечи, но в тот момент она не знала, как себя успокоить. – Оказывается, ты должен был на ком-то жениться десять лет назад, а вместо этого взял и сбежал куда глаза глядят.
Он сел на ручку ее глубокого кожаного кресла и покачал головой, глядя ей в лицо. Тот факт, что старая боль еще жила где-то в глубине ее сердца, возможно, не отразился в ее словах, но тон выдал ее с головой.
– Ди, брось, я не сбежал.
– Все равно. – Диана закусила губу, поняв – она выплескивает сейчас на него былую ярость, обиду за то, что он ее бросил. Как мама. Странно. Она не сравнивала эти два события вплоть до сегодняшнего дня, до того, как дед Кэма навел ее на мысль.
