Он задумчиво пнул выпавший уголек обратно в огонь и немного помолчал.
– Ну, так ведь поступают все новые хозяева?
Анджела поджала губы. Он сводил ее с ума, она хотела кинуться на него и выцарапать ему глаза.
– Что ты будешь делать с этим особняком?
– Хочу поселиться здесь. Сделать Таррантлокх своим настоящим домом. – Реми подкинул в огонь очередное полено и отряхнул руки. – Это прекрасное место, довольно удаленное от города и снующих повсюду папарацци.
– Но ты – человек столицы. – Анджела скрестила руки на груди и нахмурилась. – Большую часть своего времени ты проводишь в казино и клубах. Ты сойдешь с ума от тоски, когда компанию тебе здесь будет составлять дождь, вьюга и снег.
– Не знаю. – Теперь он снова смотрел на огонь с непроницаемым выражением лица. – Раф был одержим приобретением дома в Оксфордшире, где работала еще совсем девочкой бабушка Поппи. Сначала он хотел превратить его в роскошный отель, но теперь он живет там вместе с ней.
– Это все, конечно, очень хорошо, но ты не семьянин, – сухо заметила Анджела. – Очень скоро тебе станет одиноко, если только время от времени ты не начнешь проводить длинные зимние ночи с какими-нибудь женщинами.
Реми вновь пожал плечами и забросил в огонь очередной вырвавшийся из пламени уголек.
– Возможно, для тебя это станет открытием, но я не так уж и много времени провожу на вечеринках. Это одна из причин, почему мне так нравится в пустыне. Там все совершенно по-другому.
– Действительно, – усмехнулась Анджела. – Едва ли я смогу скоро позабыть это место.
Он встретился с ней взглядом.
– Если не принимать во внимание песок и жар, здесь я чувствую себя так же. Такая суровая красота. Можно бесконечно слушать эту тишину.
Анджела понимающе посмотрела на него:
– Здесь, возможно, довольно пустынно, но тут тебя хотя бы не казнят, если ты останешься в спальне с женщиной наедине без сопровождения.
Он кивнул, соглашаясь:
– Это так, но здесь у людей также существует немало своих традиций.
– Не думаю, что ты вынесешь здесь хотя бы одну зиму. – Анджела опустилась на диван перед камином и подобрала под себя ноги. – Снег может идти неделями, а ветер такой холодный, что пробирает тебя до костей. Летом – дожди и ни одного солнечного лучика неделями. Настоящий сезон дождей, как в тропиках. – Она откинула волну волос с плеч. – Я, кстати, упоминала о комарах и мошкаре? Они размером со слонов и передвигаются табунами, как лошади!
Мужчина скрестил ноги и облокотился о каминную полку. По его лицу бродила ленивая улыбка.
– Ну, если все так плохо, как ты рассказываешь, отчего же тебе так дорог этот дом?
Анджела засмотрелась на капельки смолы, образовавшиеся на бревнах, которые облизывали языки пламени, и ответила не сразу.
– Я провела здесь самые счастливые годы моей жизни.
– Ты приезжала сюда с родителями?
– С мамой. – Ее взгляд был отсутствующим, когда она посмотрела на Реми. – Этот дом принадлежал ее родителям. Отец почти никогда не бывал здесь, потому что много работал. Но, мне кажется, дело было в том, что он никогда не смог сладить с мамиными родителями. Они просто не любили его. Тогда я была слишком юна, чтобы помнить что-то конкретное, но у меня складывалось впечатление, что он был двуличен. – Анджела снова посмотрела на огонь. – Так и оказалось. Все изменилось, когда бабушки не стало. Дедушка ушел вслед за ней, не прожив и года. Мама была сломлена горем. Тогда дома начало твориться неладное.
Реми нахмурился:
– Тогда она впала в депрессию?
Анджела кивнула:
– Представляю, как одиноко ей стало, когда она потеряла родителей. Она была слишком тихой, ей не хватало уверенности в себе… Именно поэтому она так привлекла отца в самом начале. Он всегда знал, что сможет управлять ею.
В его лице теперь читался гнев.
– Хотел бы я все-таки вмазать ему тогда. Какой трусливый мерзавец.
– Тебе и так удалось изрядно ему досадить. – Анджела рассматривала узор на толстом ковре. – Ты отнял у него этот дом и вдобавок женился на мне. Это действительно задело его. Едва ли он оправится от этого быстро.
Реми вдруг заметно погрустнел.
– Да, мой дед также не в восторге от всего происходящего.
– Ты говорил с ним?
– Он позвонил, когда я разгружал машину. И, надо сказать, не для того, чтобы поздравить меня.
– Что же, этого стоило ожидать. – Она обхватила колени руками. – Думаю, ты начнешь получать поздравления после нашего развода.
В комнате на некоторое время повисло молчание, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев в камине. Анджела посмотрела на Реми, но он был поглощен созерцанием огня. Наверняка он тревожится о том, что она не подписала брачный договор. Для мужчины с его достатком это действительно могло быть существенно – в случае развода любая другая женщина могла потребовать щедрые отступные или даже претендовать на раздел его бизнеса.
Единственное, что он мог сделать в такой ситуации, – оставаться женатым на ней. Но едва ли Реми рассматривал такое развитие событий, даже если и пекся о своем капитале. Он не умел любить или сознательно избегал привязанности. Попытки укротить, одомашнить его были изначально обречены на провал. Но она даже не станет стараться.
Реми наконец обернулся к ней:
– По всей видимости, тебя бессмысленно спрашивать о том, проголодалась ли ты?
Анджела села прямо.
– На самом деле я очень голодна. Это наверняка из-за холодного ветра. Когда я была ребенком, я всегда очень плотно ела. Бабушка потрясающе готовила.
– У твоих дедушки и бабушки не было прислуги?
– Была, но, несмотря на это, бабушка почти всегда готовила сама. Я ей помогала. До сих пор могу напечь с закрытыми глазами дюжину овсяных лепешек или оладий.
Он соблазнительно улыбнулся ей и протянул руку:
– Говорят, на кухне временами становится невыразимо жарко.
Анджела почувствовала предательскую слабость в теле, когда его пальцы обхватили ее ладонь. Она пылко посмотрела на Реми:
– Если ты думаешь, что там может быть чересчур горячо для тебя, лучше держись подальше.
Он прижал ее к своему возбужденному телу. Очередной прилив слабости отравил ее. Взгляд его сосредоточился на нее губах.
– Думаю, мне под силу это выдержать.
Анджела слегка прижалась к нему, и его глаза потемнели.
– Уверен?
Он подхватил ее на руки.
– Пойдем проверим.
Реми позволил себе вдоволь насладиться ощущением прекрасного тела, прижатого к его, прежде чем он отпустил Анджелу. Ее тело распаляло его. Так было с того самого момента, когда они приехали сюда. Он так сильно желал владеть ею, словно последний раз они занимались любовью не прошлой ночью, а целый год назад. Боже, что это была за ночь!
