Сойдя со ступенек, он подошел к гамаку. Сейбл, должно быть, почувствовала его присутствие, потому что ресницы ее дрогнули, открыв эти черные глаза, которые были такими глубокими, что в них можно было утонуть. Она улыбнулась, тихо выдохнув его имя, будто он был для нее всем на свете.
Кровь взбурлила в нем: он склонился над ней, и вдруг в его замутненное желанием сознание ворвался звук мотора. Выругавшись про себя, Кейн выпрямился и обернулся назад.
— Кто-то едет, — резко сказал он.
Сейбл прижала руку ко рту, а затем, прикусив ее, выпрыгнула из гамака.
Кто-то приехал на тракторе, явно с фермы. Когда Кейн отошел, Сейбл бросилась в дом и умылась холодной водой. Она отказалась смотреть в свои глаза в зеркале, но, услышав, что трактор уехал, поспешила к Кейну.
— Это управляющий фермы, — сказал он, оглядев ее холодным взглядом. — Он получил разрешение забрать квадроцикл.
— Я хочу вернуться в Окленд! — резко сказала она.
Губы его изогнулись в язвительной усмешке.
— Уловки не сработали, Сейбл?
Ей потребовалось все свое самообладание, чтобы не сорваться, но она отразила его удар:
— Это немного мелочно — продолжать вести нашу собственную войну, когда два мальчика борются за жизнь.
— А я думаю, что более цинично использовать этот несчастный случай для своего оправдания. — Он проигнорировал ее попытку прервать его. — Хорошо, вернемся в дом.
С отчаянием она произнесла:
— Я могу обратиться в полицию и заявить, что ты заставляешь меня жить с тобой. Или сообщить прессе…
Он иронично изогнул бровь:
— И предстать на страницах газет как истеричная идиотка? Ну что ж, я расскажу всем, что мы просто поссорились, и ты так расстроилась, что побежала к ним жаловаться.
Они смотрели друг другу в глаза — их разделяло, казалось, непреодолимое расстояние. Отчаяние росло внутри Сейбл.
— Полагаю, тебе это доставит удовольствие, — прошептала она.
— Нет, — произнес он бескомпромиссным тоном. — Если ты не выносишь жары, не надо сидеть под солнцем. Ты явно рассматривала Брента как легкую добычу, которой он, наверное, и был. Но у моего двоюродного брата, к счастью, есть семья, заботящаяся о его благополучии, и она не позволит, чтобы его обобрали до нитки!
Побелевшими губами она еле произнесла:
— У меня не было никакого намерения овладевать его деньгами…
— Не надо! — усмехнулся Кейн. — Я не идиот, Сейбл. Ты достаточно умна, чтобы понять: я не совершаю безосновательных действий. Ты уже получила от Брента тридцать тысяч долларов…
— Что?! — Сейбл не могла поверить своим ушам. — Ты сумасшедший! — вскипела она. — Совершенно, абсолютно сумасшедший!
— Ты хочешь сказать, что он не покупал тебе бриллиантовое кольцо?
Потрясенная, Сейбл пыталась упорядочить вихрь своих мыслей.
— Это просто смешно, — оцепенело проговорила она. — Конечно нет!
Черная бровь еще раз недоуменно изогнулась.
— Повтори.
— Брент ничего мне никогда не покупал, — горячо сказала она. — Вообще ничего.
Он взглянул на нее с явным презрением:
— Наверное, ты еще скажешь, что он не давал тебе денег, когда тебя вышвырнули из квартиры?
— Брент не давал мне денег, — спокойно произнесла Сейбл. — А все, что занимала с его помощью, я вернула.
— Хватит! — стальным голосом произнес Кейн. — Ты теперь со мной, запомнила?
Она, не отрываясь, смотрела на него, затем внезапно поняла скрытый смысл. Побелевшими губами она выпалила:
— Ты отвратительный! Он не собирался платить мне за то, чтобы я спала с ним. Брент — джентльмен.
— В твоих устах это звучит точно так же, как «сосунок», — презрительно произнес он. — Но я не джентльмен, и меня не волнует, что у вас было с Брентом. Если тебе не заплатили за интимные услуги, я компенсирую всю сумму. А кстати, почему тебя вышвырнули из твоей квартиры?
Она пожала плечами:
— Мой сосед по квартире устроил вечеринку, которая закончилась плачевно: гости чуть не разнесли дом. Договор аренды был заключен на мое имя, и мне пришлось отвечать.
— Поэтому ты и отправилась плакаться к Бренту…
Его презрительный тон взбесил ее.
— Нет! — Но в момент слабости Сейбл все же пришлось рассказать Бренту об этом, и тогда он предложил ей свой кров. Она вздернула подбородок. — Между нами не было никаких соглашений. И это не твое дело!
— Тебе уже следует понять, что мое. Сколько ты ему должна?
С горьким негодованием она произнесла:
— Я ничего ему не должна! Он явился поручителем в банке, в котором я заняла небольшую сумму, и я уже выплатила ее. Банку, а не Бренту! — Разозлившись, Сейбл добавила: — Брент настоящий мужчина.
— Но ты ведь не рассматриваешь его как настоящего мужчину, а видишь в нем лишь простака, которого можно обобрать. Почему бы тебе не продать бриллиантовое кольцо и не вернуть ему деньги?
— Нет никакого кольца! — вскричала Сейбл, выходя из себя. В глазах ее загорелся темный огонь, щеки побагровели. — Он не дарил мне никакого кольца! И я не приняла бы его от него. — Прерывисто вздохнув, она бросила в него, словно камень, последнее слово: — Ты можешь думать обо мне все, что хочешь, но почему ты так презираешь своего кузена? Неужели ты так уверен в своей непогрешимости, что совершенно не понимаешь брата? Я могла бы… Я хотела… — Ужаснувшись, она умолкла, прежде чем неосторожные слова сорвались с ее губ.
Сейбл стояла так близко от Кейна! Несмотря на бурлившую в ней злость, это лишало ее последних сил: она не могла думать ни о чем другом, кроме как о трепетных моментах прошедшей ночи…
— Что хотела? — спросил он.
Улыбка его была угрожающей, но в прищуренных глазах она уловила жаркий отблеск желания. Влечение к нему затмило ее гнев, захлестнуло с головой, требуя утолить мучительный голод, пронзивший тело с головы до ног.
Ей надо срочно уходить, прежде чем она окончательно не опозорила себя!
— Попробуй, — сказал он, и соблазнительная улыбка заиграла на его красивых губах. — Попробуй меня, Сейбл.
Тихо и раздельно, чеканя слова, она сказала:
— Я уже попробовала тебя. Прошлой ночью. Одного раза достаточно.
Слишком поздно она поняла, что бросила ему открытый вызов. Кейн замер, и каждый мускул его мощного тела напрягся. Глаза его потемнели. В них, словно молния, сверкнул гнев.
Сейбл почувствовала, как ею овладевает паника, пока она не увидела, что он снова обрел над собой контроль.
Сделав шаг назад, Кейн произнес железным тоном:
— Я заставлю тебя пожалеть о своих словах! Готовься к отъезду.
