— Фонд очень многим обязан тебе: если бы ты не предоставил свое поместье, когда Брауны отказали нам, мы оказались бы в очень неприятной ситуации.
— Это пустяки, — произнес он холодно. — Ты организовала это мероприятие.
— С помощью других.
Он улыбнулся:
— Не думаю, что Поппи очень много сделала.
— На самом деле это восторженное юное создание обладает острым умом, и она знакома со всеми известными людьми Новой Зеландии.
— Кажется, ты немного завидуешь?
Пожав плечами, Сейбл поставила бокал:
— Это не так. Разве можно завидовать тому, чего у тебя никогда не было?
— Ты уже как-то говорила об этом. Неужели у тебя вообще не было родственников?
— Если и были, то я о них ничего не знаю. Мой отец вырос в приемной семье.
— А твоя мать?
Скривив губы, она ответила:
— Мой отец никогда не говорил о ней, кроме того, что они познакомились в одной такой же семье. Думаю, у нее не было близких родственников.
— Бывают моменты, — сказал он сдержанно, — когда я завидую тебе.
Сейбл изумленно взглянула на него.
Что значит иметь семью? Возможно, это раздражает, иногда приводит в ярость, но родственники твои — всегда с тобой. Нет, она не хотела этого знать! И не хотела вести этот слишком интимный разговор.
Сейбл отошла в конец веранды и сказала:
— Спасибо тебе за вечер. И конечно, ты вскоре получишь письмо с благодарностями от имени фонда.
— Мне оно не нужно. — Голос его был невозмутимым, но, когда он подошел к ней, повернул лицом к себе, глаза его горели. — Есть еще один, куда более интересный способ отблагодарить меня.
Поцелуй смел все преграды, и хлынул поток эмоций. И в этот мучительный момент откровения Сейбл поняла, что это не обычная страсть, не простое физическое влечение. Она любит Кейна Джерарда. И будет любить его всегда…
И когда губы его прикоснулись к ее губам, она приняла эту судьбу.
Он обнял ее крепче. Подняв голову, он взглянул на нее сверху вниз из-под полуопущенных ресниц. Едва шевеля губами, тихо прорычал:
— Я хочу тебя. Сейчас.
Это было для нее спасением. Хотеть — не значит любить.
— Я тоже хочу тебя, — прошептала она, словно клятву.
Он поднял ее на руки и понес в дом. В спальне поставил на пол, и она почувствовала горячее тепло его напряженного тела. Ей надо было что-то сказать, хоть что-нибудь, но единственным звуком, который она издала, был какой-то лепет, который тут же потонул в его поцелуе…
Когда он снова поднял голову, голос его стал еще более низким.
— Мне так хочется сорвать с тебя это платье, но, полагаю, с ним надо обращаться бережно?
— Да. — От желания у Сейбл затуманился разум, но дорогое платье не принадлежало ей. Она осторожно высвободилась из облегающего ее шелка и аккуратно положила платье на тумбочку возле кровати.
Что-то дикое и необузданное вспыхнуло в ее груди, когда онауслышала совсем близко его прерывистое дыхание. Оставшись в одних трусиках и бюстгальтере, Сейбл скинула с себя туфли на высоком каблуке.
— Теперь моя очередь, — сказал он и, склонив голову, поцеловал ее плечо.
О, Кейн был опытным в этих делах. Одно движение руки — и бюстгальтер ее был расстегнут. И когда он слегка прикусил ее кожу, которую целовал, молодую женщину охватила дрожь предвкушения.
Приглушенным голосом она произнесла:
— Сними свою рубашку.
Он рывком сорвал ее с себя, и она приложила ладонь к его груди — к тому месту, где сильно билось его сердце. Кожа его была горячей, немного шершавой от волос и особенно чувствительной под ее блуждающими пальцами. Забыв обо всем, Сейбл нащупала мускул на сильном плече, затем другой, стала гладить завитки волос, которые сужались в треугольник, конец которого спускался в его черные трусы…
— Смотри на меня, — скомандовал Кейн.
Она подняла голову, и он, улыбнувшись, привлек ее к себе. Поцелуй его был требовательным и властным: он хотел получить от нее все, что она могла ему дать, и сам обещал отдать ей все.
Лживый поцелуй, потому что он презирал ее…
Но сознание ее померкло, и Сейбл погрузилась в бушующее море желания. В мире остались только жаркая страсть Кейна и ее неистовый ответный отклик…
Каким-то образом она обнаружила, что лежит на огромной кровати и смотрит, как он срывает с себя оставшуюся одежду, и вид его стройного мощного тела, залитого серебристым лунным светом, проникавшим сквозь открытые стеклянные двери, отнимает у нее дыхание… Кровь ее бешено и сладко пульсирует в жилах, и, когда Кейн опускается на кровать, она протягивает к нему руки, чтобы отдаться этой опасной, отчаянной и блаженной страсти.
Сейбл видела глаза, прикрытые густыми ресницами, его черную голову, склонившуюся над ней, когда он искал ее грудь. Дыхание ее прервалось, сердце забилось в бешеном ритме. Дрожащими руками она вцепилась в его плечи, ощущая узлы мышц под гладкой кожей.
Сейбл уже знала, что это в последний раз: даже если Кейн захочет еще, ей придется отказать ему. Еще немного, подумала она, когда он обхватил губами ее сосок, и она не сможет без него жить…
Он поднял голову.
— Тебе холодно? Может, закрыть двери?
— Нет, — произнесла она, будто во сне, и поцеловала его в плечо. — Это ты заставляешь меня чувствовать… всю полноту жизни.
Он улыбнулся, и нежные прикосновения его губ были так эротичны, что она едва сдержала непроизвольный стон.
— Хорошо. Я чувствую то же самое.
Он осыпал поцелуями ее живот, затем нашел нежный бугорок между ее ног. Сейбл напряглась, но его ласка заставила ее сладко содрогнуться. Он знал, что делать, — как заставить ее умирать от блаженства, а потом, будто этого мало, желать еще…
Сейбл застонала и неожиданно сладострастно подалась бедрами вперед, отчего сама пришла в изумление.
— Кейн, — хриплым голосом прошептала она, и голос ее сорвался.
— Еще не все, — прошептал Кейн.
Отчаянно и настойчиво она обхватила его руками и прижала к себе.
Несколько минут они не шевелились, молча глядя друг на друга, в молчаливой борьбе двух желаний. Затем Кейн, что-то пробормотав себе под нос, накинулся на нее, подмял под себя и вошел в томившееся от желания тело. Она высоко изогнулась под ним, крепче прижав к себе, чтобы больше никогда не отпускать…
В едином ритме, отдавая и принимая одновременно, оба плыли по волнам экстаза, пока не достигли яркого, потрясающего финала.
И все было закончено…
Лежа в его объятиях, Сейбл почувствовала, как слезы навернулись ей на глаза, слезы потери и жажды чего-то несбыточного.
Если бы он остался с ней на ночь…
