Нет, она не уедет отсюда. Во всяком случае — не сразу. Она же сказала ему, что счастлива здесь. Зачем человеку бежать от счастья?
Время есть. Много времени. Он обязательно скажет ей о своих чувствах. Не завтра и не на следующей неделе. Но когда‑нибудь обязательно скажет… да она поймет это сама. По тому, как он любит ее в постели. По тому, как он нежно и трепетно к ней относится. Свою любовь он докажет делом. И начать надо прямо с сегодняшнего утра. Надо договориться, чтобы ей выдали новый паспорт. Он отвезет ее в Майами, они пройдутся по магазинам. Энтони улыбнулся, подумав о том, какой она выглядит привлекательной и сексуальной в его старых шортах и футболке. Но ей нужна и своя одежда, и он купит ей все, что она захочет.
А потом, когда придет время, он скажет ей. Он скажет: «Я люблю тебя, дорогая», — и все будет хорошо.
Тихонько насвистывая себе под нос, Энтони встал под душ.
Диана стояла за оградой сада, прихлебывая горячий кофе, и наблюдала за тем, как арабские кони Энтони резвятся на зеленом лугу.
Встать пораньше и спуститься сюда одной, чтобы спокойно подумать, — это была неплохая мысль.
Какой смысл заранее переживать? Она попросит Энтони отвезти ее в Майами, она сделает первый самостоятельный шаг к тому, чтобы привести в порядок свою бестолковую жизнь, а потом…
Крепкие сильные руки обняли ее сзади.
— Вот ты где, — проговорил Энтони ласково и все‑таки чуточку недовольно.
Он повернул Диану к себе и поцеловал в губы.
— Я тебя обыскался, дорогая. Почему ты мне не сказала, что идешь посмотреть на лошадей?
— Зачем?
Потому что я даже не знаю, что будет со мной, если ты меня бросишь. Эта мысль вихрем пронеслась в голове Энтони, и он нахмурился.
— Я беспокоился.
— А почему? Здесь со мной ничего не случится.
Она, конечно, права. Энтони беспокоился вовсе не из‑за того, что с ней может что‑то случиться. Здесь она в безопасности. Он беспокоился из‑за другого. Из‑за того, что он любит ее и боится потерять. Но как сказать ей об этом?
— Да, это верно, — натянуто проговорил он, — но это мой остров, здесь я отвечаю за все и за всех.
Улыбка Дианы погасла.
— Ясно, — она высвободилась из его объятий и опять повернулась в сторону выгула, — в следующий раз, когда я захочу погулять, я попрошу у тебя письменное разрешение.
Энтони поморщился. Как глупо все получилось, подумал он. Затем ласково обнял Диану за плечи и сказал как можно мягче:
— Дорогая, прости меня. Просто, когда я проснулся и тебя не оказалось рядом, мне стало так холодно и одиноко.
Его слова тронули сердце Дианы. Она вздохнула, повернулась к нему и положила руку ему на грудь.
— Давай начнем все сначала, — сказала она, — Доброе утро, Тони.
Энтони улыбнулся.
— Доброе утро, милая. У меня есть план.
— План? — Она рассмеялась и прильнула к нему, — звучит очень серьезно.
— Может быть, это не очень серьезно, но очень нужно. Хотя мне ужасно нравится сложившееся положение вещей, что ты сейчас полностью в моей власти и я держу тебя здесь, при себе, без документов и без приличной одежды, я подумал, что это, наверное, нехорошо. Я собираюсь свозить тебя в Майами, чтобы тебе сделали новый паспорт. И одеждой разжиться. И я очень надеюсь, что когда ты все это получишь, ты все же решишь остаться со мной.
Надолго ли? — подумала Диана, но согласно кивнула:
— Ты же знаешь, что да.
Сердце Энтони запело от радости. Слова рвались наружу, но он пока не решался произносить их вслух. Да и к чему торопить события? Время есть. Много времени.
— Стало быть, решено, да?
— Да. Знаешь, это так здорово, что ты сам предложил съездить в Майами. Я как раз собиралась тебя попросить отвезти меня туда. Я имею в виду, я тут подумала и поняла, что мне надо сделать кое‑какие дела… столько всего…
— Тебе ни о чем волноваться не нужно. Я уже обо всем подумал.
Она рассмеялась.
— Заявление весомое, а главное, скромное! Что ты имеешь в виду: ты обо всем подумал?
— Ну, как я уже говорил, что хотя ты ужасно мне нравишься в этих шортах и в этой футболке, я понимаю, что ты предпочла бы одеться во что‑то свое.
— Да еще как предпочла бы. Я собираюсь позвонить к себе в банк…
— В этом нет необходимости. Мы пойдем по магазинам, ты себе выберешь, что понравится, и все будет записано на мой счет.
— Спасибо, Энтони, это действительно очень щедро, но я не могу, чтобы ты за меня платил.
— Ерунда. Как я сказал, так и будет! И нечего здесь обсуждать!
— Ты не прав, — Диана уже едва сдерживала досаду, — мне кажется, нам есть что обсудить. Я очень тебе благодарна. Я ценю то, что ты делаешь для меня, но…
— Малышка, если ты хочешь, мы можем поговорить в самолете. Мне сказали, что все твои бумаги будут готовы к полудню, так что…
— Ты хочешь сказать, что уже связался с властями?
— Конечно.
— Да, но ведь это я потеряла паспорт. Я, а не ты.
— А я позабочусь о том, чтобы его заменили, — он улыбнулся, прижимая ее к себе, — Видишь, милая? Тебе даже пальчиком шевелить не нужно. Я все сделаю сам.
— Надо было сначала спросить у меня, Энтони.
— О чем надо было спросить? Все равно этим пришлось бы заняться, да?
— Речь сейчас не о том. Я вполне в состоянии…
— Моя дорогая, разве это настолько ужасно, что я хочу позаботиться о тебе?
Она внимательно на него посмотрела, а потом тяжело вздохнула.
— Нет, конечно же нет. Но… — Диана запнулась, пытаясь найти правильные слова, чтобы выразить свою мысль, — дело в том, что обо мне всегда кто‑то заботился, Тони. Я имею в виду, что все домашние, папа и братья, только и делали, что пытались меня…
— …Оградить, защитить… Да. Ты уже говорила, — Энтони улыбнулся, — мне очень приятно знать, что ты всю жизнь была окружена такой любовью.
Диана умолкла и уставилась на Энтони. Какая же это любовь, когда кто‑то думает за тебя, когда тебя ограждают от настоящей, реальной действительности и твоя жизнь превращается в продолжение жизни кого‑то другого, того, кто тебя якобы любит?
Но как сказать об этом Энтони, у которого не было никого, кто позаботился бы о нем, никого, кто любил бы его? Как сказать об этом человеку, который вкусил этой самой реальности, наверное, даже с избытком? Это будет похоже на то, как если б ты принялся объяснять человеку, у которого в жизни не было пары туфель, что новые туфли могут натереть мозоль.
— Тони, — сказала она, — пожалуйста, попытайся понять. Я очень ценю твою обо мне заботу. Но мы с тобой…
Энтони заглянул ей в глаза, и все в душе у него перевернулось. Он хотел подождать с объяснением в любви. Как вообще он додумался до такого? Молчать больше не было сил. Сейчас он скажет ей все. От одной только мысли об этом у него в груди заполыхал пожар. Сейчас она узнает, что он любит ее. Обожает. Сейчас он сделает ей предложение. Она улыбнется и скажет «да». И он будет счастлив. Безумно счастлив.
