– Знаешь, не будь я голой, то, наверное, убежала бы отсюда прочь.
– Тогда слава богу, что ты голая.
На секунду он подумал, что зашел слишком далеко. Но, к его удивлению, вместо того чтобы уйти, она взяла бокал с вином.
– Ты правильно делаешь, что не доверяешь людям, – сказала она. – Они не заслуживают доверия. У каждого что-то на уме.
– У тебя тоже что-то на уме?
– Конечно.
– Поделишься со мной?
Она смотрела на свой бокал.
– Сейчас у меня на уме только «Шато Монтан».
– Так ты не сердишься? – Эта женщина не переставала удивлять его. – Как ты относишься к Франции? – спросил Шейн.
– Как к винодельческой стране?
– Как к месту туризма. В частности, к Парижу.
– Что может не нравиться в Париже?
– Ты когда-нибудь там была?
Вопрос позабавил ее.
– Нет.
Шейн отважился:
– Я собираюсь завтра в Париж по делам. Хочешь полететь со мной?
– Мне нужно работать.
– Я это решу.
– Послушай, это именно то, чего мы делать не будем. Я не собираюсь прогуливать работу и не полечу через Атлантику с большим боссом.
– Ты должна согласиться на работу у Така.
– Шейн, мы с тобой едва знакомы. Ты ничего обо мне не знаешь. И теперь, когда ты… – она многозначительно посмотрела вниз на свое обнаженное тело, – завоевал меня…
– Прекрати. – Он был оскорблен.
– Я не такая наивная.
Он рассердился.
– Дело не в завоевании, Дарси.
Она изучала его выражение лица.
– Думаю, ты в это веришь.
– А ты думаешь, что я циничный.
– Быть реалистом не цинично. Лети в Париж, пусть твои гормоны успокоятся. Возвращайся. И если снова захочешь увидеть меня, ты знаешь, где меня найти.
– Иди сюда.
– Зачем?
– Ты говоришь, как сумасшедшая. Хочу напомнить тебе, что у нас есть.
– Имеешь в виду похоть?
– Цинизм. – Он поманил ее пальцем.
Дарси не двигалась.
– Ты оставишь в покое мою работу. Больше никаких разговоров о переходе к Таку.
– Если ты этого хочешь, больше никаких разговоров о Таке.
– Я серьезно, Шейн. И никаких повышений или продвижения по службе.
– Ты очень забавная.
– Я даже не знаю, что это значит.
– Большинство женщин умоляют меня помочь им.
– Я не из большинства.
– Шутки в сторону. Теперь иди сюда. С вином. Побудь немного со мной.
– Неужели я совершила самую большую ошибку в жизни? – закончила Дарси свой рассказ на следующий день. Она сидела за компьютером напротив Дженнифер, перед светоотражающими окнами в гостиной их лофта.
– Может, не самую большую, – ответила Дженнифер, двигая и кликая мышкой.
Их одинаковые столы стояли друг напротив друга, так что они могли работать и одновременно говорить. Они пропустили обед, и Дженнифер проголодалась. Но Дарси хотела обязательно закончить подбор фотографий для сети дорогих отелей, прежде чем сделать перерыв.
– Но ошибка все равно не маленькая. – Она изо всех сил старалась заставить себя сожалеть о том, что занималась любовью с Шейном, но у нее не получалось.
– Зависит от того, как ты на это смотришь.
– Я занималась любовью с Шейном Колборном.
– Это означает дополнительные возможности для шпионажа, – Дженнифер многозначительно посмотрела на нее. – Я имею в виду, теперь, когда лед между вами растоплен.
– Я переспала с ним не поэтому.
– Я знаю.
– Я бы не пошла на это ради такого.
– Но ты должна признать, что это открывает перед тобой интересные возможности. Пусть ты не ночевала у него в пентхаусе. Но можешь провести ночь в его особняке.
– Я уже решила этого не делать.
– Теперь ты знаешь, где хранятся документы. И можешь мигом там очутиться.
– И если он поймает меня?
Дженнифер оторвалась от компьютера.
– Он поймает тебя, Дарси. А если не поймает, то ты найдешь чертежи и расскажешь ему правду. Здесь только один выход.
– Я не должна была заниматься с ним любовью.
– Возможно, нет. Но ты это сделала. И тебе придется пережить это. Относись к случившемуся, как к сексу на одну ночь.
– Верно. – У женщин бывает секс на одну ночь. У некоторых с Шейном Колборном.
– У тебя никогда не было секса на одну ночь? – удивилась Дженнифер.
– Думаешь, я не упомянула бы такое?
Дженнифер пожала плечами.
– Нет.
Такое очевидное признание шокировало Дарси.
– А у тебя был?
– Да.
– С кем?
– С Эштоном.
Дарси махнула рукой.
– Тогда это не секс на одну ночь.
– В тот момент именно так и было. Тем вечером мы познакомились. Я не думала, что увижу его снова.
В дверь квартиры постучали. Обе девушки обернулись на звук.
– Может быть, Шейн? – спросила Дженнифер приглушенным голосом.
– Он на пути во Францию. – Дарси заколебалась. – Если только…
Как она могла сглупить и потерять бдительность? Половина ее секрета уже раскрыта. Возможно, он выяснил и все остальное. Возможно, он настолько разозлился, что отложил поездку. Возможно, это конец.
– Я поговорю с ним, – сказала Дженнифер, вставая со стула. – Спрячься где-нибудь.
– Я не собираюсь лезть под кровать или прятаться в шкафу.
– По крайней мере, постой в стороне, – попросила Дженнифер. – Я скажу ему, что тебя здесь нет, выиграем какое-то время.
Дарси отошла в сторону. Снова постучали, и Дженнифер пошла к двери. Дарси задержала дыхание, готовясь услышать сердитый голос Шейна.
– Эштон? – удивилась Дженнифер.
Дарси вышла из своего укрытия.
– Я только хочу поговорить, – сказал Эштон.
– Уходи, – крикнула Дарси.
Но напрасно, Дженнифер уже открыла дверь своему бывшему.
– Отойди, Дарси, – рассердился Эштон.
– Ты должен оставить ее в покое, – заявила Дарси, подхватывая Дженнифер под руку.
– Все в порядке, – успокоила ее Дженнифер.
– Это не очень хорошая идея.
– Я тоже могу покончить с этим, – возразила Дженнифер.
– Если ты уверена, – ответила Дарси.
– Уверена, – заверила Дженнифер. – Но ты все равно останься, хорошо?
Дарси кивнула. Эштон закрыл за собой дверь. Никто не двигался, все молчали. Наконец Эштон предложил:
– Может, мы сядем?
– Наверное, будет лучше, если ты просто скажешь то, что хотел, – предложила Дарси.
Он сверкнул на нее глазами. Дженнифер преувеличенно вздохнуда.
– Давайте сядем. – Посмотрела на Дарси. – Не помешает выпить.
– Конечно.
Хотя Дарси не помешал бы сейчас алкоголь, ее раздражало гостеприимство по отношению к Эштону. Он сел на диван, а Дженнифер в кресло напротив.
Дарси отправилась в кухню за спиртным.
– Я знаю, что ты думаешь, но все не так, – начал Эштон.
– Ты обнимал ее, Эштон. Она была полуголая.
Сердце Дарси сжалось от боли за Дженнифер, а злость на Эштона только усилилась.
