Джеймс глубоко вздохнул. Хотя они с Куинни частенько беседовали, темы в основном касались молодых людей и того, как лучше вести себя с ними. Да и что, собственно, мог поведать ей Джеймс, когда она сама обладала врожденной проницательностью? Куинни точно знала, чего хочет в жизни, и понимала, что дорожка, избранная некоторыми ее друзьями: выпивка, наркотики, случайные связи, — ведет в никуда.
— Сама подумай, маму, наверное, настораживает, что ты такая красотка, — мягко заметил Джеймс. — Парни от тебя без ума. Она боится, что ты влюбишься в кого-то неподходящего и потратишь жизнь на того, кто этого не стоит.
— Ясно. — Куинни постукивала носком ботинка по бетонному полу и, нахмурившись, смотрела на Джеймса. — Но почему мама мне не доверяет, а? Разве я дала ей повод усомниться во мне? — Куинни вздохнула. — К тому же она ненавидит Роупера, а ведь совсем не знает его.
В словах девочки слышалась обида, и Джеймс поспешил исправить положение.
— У мамы нет неприязни к нему. Думаю, он просто напоминает ей твоего отца. Такой же высокий, общительный и так же занят собой.
Куинни сверлила Джеймса глазами, как делала и ее мать в ожидании ответа.
— Ты знал моего отца?
— Немного, — ответил он, размышляя, какой информацией может поделиться. — Он был молодой… гм… яркий. Выделялся из толпы. На его фоне все мы выглядели недотепами.
Куинни усмехнулась, догадавшись, что Джеймс хочет поднять ей настроение.
— Но в чем ему не откажешь… он был прекрасный наездник, — добавил Джеймс, пытаясь вспомнить добродетели Кайла, но не слишком преуспев в этом. — Не было в округе лошади, которую он не взялся бы укротить.
— А что произошло между ним и мамой?
Да-а… Трудный вопрос.
— Ну… они время от времени встречались. А потом, наверное, он увлекся своими успехами на родео, как раз когда твоя мама была беременна.
— Почему она не ездила с ним?
— По-моему, они не подходили друг другу, — осторожно отозвался он. — И полагаю, что в глубине души твоя мама это сознавала.
Куинни машинально царапала крышку ларя. Казалось, ответ удовлетворил ее. Слава Богу! Джеймс не знал, долго ли ему удастся скрывать неприязнь к Кайлу. И как только тот умудрился стать отцом такого умного, прекрасного ребенка, как Куинни? Его уважение к Алекс, которая проделала колоссальную работу, вырастив из этого ребенка достойного человека, постоянно росло.
— Пойми, твоя мама не зря волнуется, — объяснял Джеймс, — ты ведь красавица. Черт, вокруг тебя крутятся парни, наверное, уже сообщившие своим мамочкам, что нашли девушку своей мечты.
Куинни вспыхнула и опустила глаза.
— Она не доверяет мне, и это обидно. Иногда у меня бывает такое состояние… — Куинни выпрямилась и потерла бровь, — что хочется сбежать от нее, понимаешь? Если мама еще раз скажет мне что-то насчет ковбоев, я просто уйду и стану жить одна.
Джеймс кивнул. Ситуация дошла до критической точки, и если не разрядить обстановку, Алекс потеряет единственного ребенка. Он не мог этого допустить.
— Если для тебя это что-то значит, мне она тоже не доверяет. — Джеймс криво усмехнулся.
Куинни улыбнулась.
— Нам надо доказать ей, что мы заслуживаем доверия, верно?
— Да, — отозвался Джеймс, хотя сомневался, возможно ли это.
Оба рассмеялись, и Джеймс подумал, что не в его силах разрешить насущные проблемы. Теперь дело за Алекс.
— Ты позаботилась о Клэнси? — спросил он, возвращаясь к работе.
— Да. — Куинни спрыгнула со своего насеста и провела руками по джинсам. — Все вычищено и убрано. — Девочка тепло улыбнулась Джеймсу. — Она такая классная! Не возражаешь, если после соревнований я буду по выходным приезжать покататься на ней?
Джеймс не сказал Куинни, что Клэнси предназначается ей, предпочитая подарить лошадь через несколько недель, когда соревнования закончатся. Он знал, что будет скучать по семье Гордон, и подарить Клэнси значило продлить общение. Кроме того, им придется где-то держать лошадь, а разве для этого есть лучшее место, чем его ранчо?
— Я отшлепаю тебя, если ты не станешь этого делать, — шутливо пригрозил он.
— Заметано. — Куинни подняла большой палец. — Увидимся позже. Скоро мама приедет. Я сматываюсь. Оставлю ей записку, куда пошла.
— Уходишь? — Взяв щетку, Джеймс вздохнул. — Значит, оставляешь меня на съедение волкам.
Он положил руки на круп лошади и снова вздохнул, понимая, что ему предстоит непростой разговор. Джеймс предпочел бы иметь дело с самой норовистой лошадью, чем беседовать с Алекс о ее дочери.
Джеймс удивился, когда на его предложение поужинать в маленьком семейном ресторане «Черный бриллиант» Алекс ответила согласием. Он понимал, что это далеко не то, к чему она привыкла, но сам чувствовал себя гораздо лучше в подобных местах, где знал официанток по имени и прекрасно ориентировался в меню. Алекс еще успеет вернуться к шикарным ресторанам и изысканной кухне, когда закончится ее жизнь на ранчо, но сейчас ему хотелось показать ей кусочек своей жизни.
— А здесь мило, — заметила Алекс, оглядевшись. Она сняла синюю шелковую куртку и положила рядом с собой на покрытую твидом скамью.
— Тебе нравится? — спросил он и улыбнулся официантке, подошедшей к ним с меню и двумя стаканами воды. — Привет, Патти.
— Привет, Мак, — кивнула девушка. — Давненько тебя не видела.
— Все дела. Познакомься с моей подругой. Это Алекс Гордон.
Женщины улыбнулись друг другу, обменялись шутками, замечаниями по поводу выбора блюд, и Патти покинула их, пообещав поторопиться с заказом.
— Здесь так… — Алекс снова огляделась, — по-домашнему. Мне нравится.
Джеймс был приятно удивлен, но тут же напомнил себе, что Алекс нравится здесь только потому, что для нее это в новинку, а вообще-то она не принимает такой стиль жизни.
— Еда тут вкусная. Отделка, может, и простовата, но я предпочитаю обедать в домашней обстановке, а не в каком-нибудь стеклянном ящике, где у официанток только чаевые на уме.
Алекс кивнула:
— Я понимаю тебя. — Она положила руки на стол. — Как сегодняшний урок? И если уж речь зашла о Куинни, посмотри, что я нашла в своем письменном столе. — Алекс вытащила из сумки крошечный альбом и передала ему. — Это мой дорожный альбом. Взгляни. — Она открыла первую страницу. — Здесь Куинни пять месяцев.
Джеймс всматривался в маленькую Куинни, растянувшуюся на пушистом ковре.
— Сентиментально, — пошутил он.
— Сама знаю, но когда у тебя дети, всегда так. Пересчитываешь пальчики на ручках и ножках, фотографируешь их в ванной… Вот, посмотри еще. — Подавшись к нему, она указала на фотографию дочери с игрушечной короной на голове. — Здесь ей два года…
