— Кэрри будет работать у нас.
— Ясненько…
Гаррисон бросил на Шарон взгляд, понятнее всяких слов говоривший: «Хочешь получить повышение — немедленно смени тон».
И Шарон изобразила на лице радостную улыбку:
— О, замечательно!
Но перестаралась — радость получилась чрезмерной.
— Я уверена, мы сработаемся, — Кэрри тоже всем своим видом выражала преувеличенное удовольствие.
— Кэрри, — заявил, прокашлявшись, Гаррисон, — будет помогать мне в составлении «Домашнего букваря». Она уже встречалась с Фелицией. — Очень важный козырь! — И помогала мне ухаживать за племянниками на прошлой неделе. Все звонки, касающиеся «Домашнего букваря», должны проходить через Кэрри, а уж она будет докладывать о них мне. Вопросы есть?
— А где мое рабочее место? — поинтересовалась Кэрри.
— Комната Д. Шарон вам покажет. Шарон, научите Кэрри пользоваться факсом. Номер ее телефона сообщите нашим клиентам. А на ближайшей планерке я представлю ее остальным сотрудникам.
— Привет, Кэрри. Добро пожаловать в фирму Ротвеллов. — Джон подошел к столу Шарон и положил на него большую кипу бумаг. — Знаю, вы очень помогали брату ухаживать за моими детьми. Сердечное вам спасибо.
— Да что вы, не стоит благодарности, это доставляло удовольствие, прежде всего мне самой. Я даже по ним скучаю.
— Ну что ж, я бы с удовольствием приехал с ними к вам в гости, но вы же знаете, что у вас за дом.
Он иронически поднял бровь.
Гаррисон уже пожалел, что рассказал брату, как проходило заседание правления: с тех пор Джон не переставал его поддразнивать.
— Да, я была бы рада повидать малышей,
Кэрри не уловила сарказма Джона.
— Придется тебе, Гаррисон, привезти Кэрри к нам, — пошутил Джон, желая в очередной раз поддеть брата и не подозревая, что за последнюю неделю в сердечных делах Гаррисона произошли важные перемены.
— В этот уикенд? — откликнулся Гаррисон.
Несказанно удивившийся Джон быстро овладел собой.
— Посоветуюсь со Стефани, и тогда договоримся.
И, хлопнув брата по плечу, он кивнул Кэрри и отправился в свой кабинет.
Мимолетная сценка не ускользнула от внимания бдительной секретарши, которая взглянула на Кэрри с куда большим уважением.
— Оставляю вас с Шарон, — обращаясь к Кэрри, ободряюще улыбнулся Гаррисон, довольный, что все идет на лад. — Если что понадобится — звоните.
С этими словами он вошел к себе в кабинет. Как приятно снова сесть за рабочий стол!
К полудню Кэрри распустила волосы. А к трем часам дня освоилась настолько, что сбросила тесные туфли и вышла в коридор в одних чулках.
В четверг ему стало ясно, что ее поведение выходит за рамки дозволенного.
Он пришел в офис в обычное время. Шарон на месте не оказалось. Мало того, куда-то делись и все остальные сотрудники. В полном недоумении он заглянул в комнатку Кэрри, но ее там не обнаружил, хотя было ясно, что она сегодня заходила к себе.
Непостижимым образом кабинет Кэрри стал, как две капли воды походить на ее квартиру. Все стеллажи и полки на стенах были до отказа забиты бумагами, хотя Гаррисон решительно выступал против подобного беспорядка: он считал, что документы следует держать в ящиках письменного стола.
Ящики Кэрри остались пустыми, если не считать зонтика и сморщенного яблока.
Все было усеяно бумагами, записочками, канцелярскими принадлежностями. На компьютере красовались малюсенькие игрушки из пластика. На двери, ведущей в соседнюю комнатку такого же размера, висела фигурка фантастического существа.
Проходя по коридорам, он повсюду замечал следы влияния Кэрри. Вместо того, чтобы наставлять новую коллегу, служащие заразились ее беспорядочностью.
И куда они все запропастились?
Наконец из кофейного салона донесся громкий смех, и, заглянув внутрь, Гаррисон обнаружил там чуть ли не весь свой персонал.
— Привет, Гарри!
Приветствие Кэрри было встречено усмешками — ни для кого не являлось секретом, что шеф ненавидит, когда его называют «Гарри». Почему же новая сотрудница не сумела этого запомнить?
— Я напекла булочек — из овсяной муки, с сушеной клюквой вместо изюма, от них не полнеют. Хотите попробовать?
Нет, он не хотел. Им владело одно желание — разогнать эту братию по домам, чтоб глаза его их всех не видели!
Но у Кэрри был такой счастливый вид, что он не решился при всех сделать ей выговор.
— Разумеется, хочу! — Он откусил от булочки. — Действительно вкусно. — Окинув комнату взглядом, Гаррисон добавил: — А теперь, друзья, пора и за дело взяться.
Сотрудников как ветром сдуло. Всех, кроме Кэрри. Гаррисон положил остаток булочки на салфетку и вытер пальцы.
— Тебе не нравится?
— Нет, почему же, нравится, но я завтракал в шесть часов сорок две минуты.
— То был завтрак, а это — так, пустяки.
— По Ротвелловской системе рабочий день начинается ровно в восемь. Все десерты должны быть съедены до этого.
Кэрри посмотрела на часы.
— Но сейчас всего лишь десять минут девятого.
— Не десять, а тринадцать. Следовательно, каждый из присутствовавших потерял тринадцать минут рабочего времени. А их сидело вместе с тобой двенадцать человек. Двенадцать умножаем на тринадцать — получаем сто пятьдесят шесть минут потерянного времени. Это составляет более двух с половиной часов.
— Ну, уж простите, мистер Скряга!
Кэрри в сердцах с грохотом поставила тарелку с надкушенной булочкой на стойку и уселась за письменный стол.
Ему хотелось еще многое сказать Кэрри, но он счел за благо продолжить разговор, когда они оба успокоятся.
Старательно обходя на обратном пути комнату Кэрри, огорченный тем, что он и сам выбился из привычного распорядка дня, Гаррисон возвратился в свой кабинет и попросил Шарон принести ему оставшуюся со вчерашнего дня корреспонденцию.
В первый час рабочего дня Гаррисон неизменно отвечал на телефонные звонки или, — что было еще удобнее, — оставлял сообщения на автоответчике, да и вообще занимался мелкими делами. Не откладывая их в долгий ящик, он не давал им накапливаться, что экономило впоследствии уйму времени. Таково было одно из непреложных Ротвелловских правил.
Шарон вошла в его кабинет босиком!
Влияние Кэрри распространялось куда быстрее, чем Гаррисон мог предположить. Ему стоило большого труда сосредоточиться на том, что ему говорила босая секретарша.
Как могло случиться, что один человек за такое короткое время оказал столь сильное — и притом пагубное — влияние на весь коллектив?
Что вообще происходит в его фирме?
