да, — простонала она, впиваясь ногтями ему в плечи.
Он вздрогнул, его глаза стали почти черными от возбуждения.
— Ты хочешь больше? Ты уверена, любимая?
— Да!
— Тогда умоляй меня. Скажи мне, почему ты заслуживаешь большего от меня?
— Ты ужасен! — вскричала она, негодуя.
Он лениво провел языком по набухшему соску, затем втянул его в рот, прежде чем отпустить его, чтобы ответить.
— Нет, моя дорогая, я не такой страшный. Я просто хочу то, что хочу, а именно тебя. Дай мне то, что я хочу, и ты получишь свое.
Ее ногти сильнее впились в его кожу, и он знал, что снесет следы с гордостью.
— Пожалуйста, Джавид, еще, — прерывисто выдохнула она.
— Снова. Но по-французски.
Ее глаза расширились.
— Почему?
— Потому что я понял, что это меня заводит.
Она повторила это по-французски, а затем ахнула, почувствовав, как он стал сильнее двигаться внутри ее.
— Правильно. Ты дала мне то, чего я хочу…
Джавид смотрел, как самая очаровательная женщина, которую он когда-либо встречал, корчилась под ним от удовольствия, и изо всех сил пытался отдышаться. С одной стороны, он был рад, что его инстинкты не подвели его. Он видел признаки ее невинности, но не верил им.
Девственница.
Он зажмурил глаза, когда это слово эхом отозвалось в его мозгу.
Несколько минут назад он мог бы поклясться, что ему все равно, опытной была женщина, с которой он спал, или нет. Но тот факт, что его жена была невинна, изменил в нем что-то. Чувство собственничества, которое, казалось, росло с каждым толчком, с каждым вздохом ее сладких губ и с каждым стоном из его груди. Этот подарок, который она держала в секрете до тех пор, пока у нее не осталось выбора, не должен был сильно его тронуть. Но Джавид знал, почему это произошло.
Это была первая по-настоящему уникальная вещь, которую ему подарили.
— Джавид…
Ее дрожащий шепот довел его до предела, за который он цеплялся так долго, как только мог. Последним нескольким толчкам не хватило изящества и мягкости, когда он наконец потерял контроль. Как будто впервые в своей жизни он утратил чувство времени и места и превратился в человека, живущего только ощущениями. Прижавшись к нему всем телом, она вскрикнула в кульминации, и он последовал за ней, добровольный раб бесконечного блаженства, которое поглощало его.
Пытаясь вздохнуть, он долго не мог собраться с силами, чтобы отогнать мысль о том, что сегодня что-то изменилось. Куда это вело его… их… он еще не был готов размышлять.
Поэтому в тот момент, когда он смог дышать, он откатился в сторону. И обнаружил, что не совсем готов отпустить ее. Она все еще прижималась к нему, ее рука теперь покоилась на его груди. Он мог видеть, что ее губы распухли от их безумных поцелуев, а ее кожа блестела от пота.
Моя.
Единственное слово пронзило его с силой, угрожавшей снова лишить его дыхания. Заставило его напрячься.
Ее глаза распахнулись, слабая настороженность появилась во взгляде, который она подняла на него.
Прежде чем он успел опомниться, он встал с кровати, обнял ее и направился через комнату.
— Куда мы идем? — спросила она, одной рукой обвивая его шею.
— Я был не так… осторожен, как хотел бы. Теплая ванна должна тебя успокоить, — ответил он, пытаясь не обращать внимания на то, что сочетание ее румянца и гладкой кожи, скользящей по телу, сделало с его чувствами.
Это пройдет.
Это должно пройти.
Но, вероятно, не сразу.
— Спасибо. Но если ты выглядишь недовольным именно поэтому, то знай, что я в порядке.
Он поставил ее на ноги, когда они подошли к ванне. Держа одну руку на ее талии, он открыл краны и налил ароматные гели в воду, прежде чем повернуться к ней. Она выглядела более чем хорошо. Она выглядела восхитительно.
— Я не недоволен. — Он зарылся пальцами в ее волосы. — Я…
Ему не хватило слов, и, возможно, это было первое верное подозрение, что он теряет над собой контроль.
— Ты не жалеешь об этом?
Глаза ее были опущены, и она затаила дыхание, словно в ожидании удара. И поскольку Джавид знал, каково это, он поспешил успокоить ее:
— Точно нет. И я пытаюсь не вести себя как животное.
Возможно, ему не хватало немного вежливости.
Он отошел, избавился от презерватива, прежде чем опустить ее в воду. А когда он уселся позади нее в ванну и принялся мыть ее волосы шампунем, тема, которую он задвинул на задний план, снова напомнила о себе.
— Конечно, ты не обязана мне объяснять, но я хотел бы знать, почему ты не сказала мне, что ты девственница, любимая.
Анаис уже потеряла счет тому, сколько новых эмоций обрушилось на нее за последний час. Самым главным впечатлением была, конечно, потеря невинности из-за Джавида аль-Рияла.
Теперь она безуспешно боролась с тем, чтобы держать свои эмоции под контролем. И она не могла представить, где еще ей хотелось бы быть. С кем ей было бы лучше, чем с этим мужчиной.
Возможно, хорошо, что она сидела к нему спиной и остро ощущала твердый признак его мужественности. Но она подозревала предстоящие эмоциональные копания в прошлом.
— Анаис!
Это был одновременно вопрос, приказ и предупреждение.
Она глубоко вздохнула, даже не удосужившись пожалеть о той глупой насмешке, которую бросила в его адрес в день своей свадьбы.
— Ты что-то имеешь против права женщины выбирать, с кем и когда ей спать?
Его пальцы на мгновение замерли, а затем продолжили массаж ее головы.
— Если ты пытаешься сбить меня с толку, нападая на меня, это не сработает. Ты же знаешь, что нет.
Она закусила губу, скривившись от сожаления.
— Я… не это имела в виду, — сказала она извиняющимся тоном.
— Итак? — повторил он.
— Так… так или иначе, обстоятельства не позволили мне довести дело до конца. До сих пор.
Он ничего не сказал, просто продолжил магию своих прикосновений, пока она не почувствовала, что ее позвоночник вот-вот растает.
— Если хочешь знать, меня никогда не привлекал случайный секс.
— За этим заявлением чувствуется багаж опыта, — сказал он.
Она склонила голову, словно могла спрятаться от него.
— У моей матери было… несколько мужчин, пока я росла. Она, казалось, нуждалась в том, чтобы рядом с ней был мужчина… — Она сжала губы. — Чем старше я становилась, тем больше некоторые из них старались добиться моего внимания.
Джавид выдохнул приглушенное проклятие.
— Кто-нибудь из них пытался…
— Нет, — поспешила перебить она. — Я слышала истории, когда такое внимание разрушало семьи, но мама никогда не
