Пако удивленно посмотрел на нее.
— На моей памяти в первый раз.
Пако действительно удивился, что Гил увлекся светловолосой танцовщицей. Разумеется, все, что делал его приятель, тянуло на сто процентов. Но это увлечение было беспрецедентным. Обычно женщины увивались за Гилом, а тот только лишь смущался.
— Гил на охоте — это что-то новенькое, — криво усмехнулся он. — Никогда бы не подумал, что он способен подцепить блондинку в ночном клубе. Он всегда очень серьезно воспринимал свои отношения с женщинами. — Облокотившись на стойку бара, Пако наклонился поближе к Белле. — Так что же мне ему сказать?
Прищурив глаза и сжав челюсти, Белла посмотрела на него. Она говорила то, что думала. Без притворства, без иронии, без уверток.
— Что сказать? — Белла поставила бутылку на стойку бара. — Передай ему, пусть сам меня спросит, если ему нужно.
Она повернулась и ушла.
«Есть!» — с восторгом подумал Пако.
Хоть она и блондинка, но у нее есть характер. Однако Гил знает, что делает.
На следующее утро Гил позвонил опять. Пако с откровенностью старого друга все ему рассказал.
— Сделай, как она говорит, — подвел итог он. — Спроси ее обо всем сам. Победит сильнейший.
— Ты прав.
— Тогда ни пуха пи пера!
— К черту! — деловито произнес Гил.
В ночь с понедельника на вторник Белла почти не спала, что неудивительно в таких обстоятельствах. Во вторник каждый раз, когда звонил телефон, она подскакивала до потолка. К концу дня ее нервы были измотаны, дела — в абсолютном беспорядке. В корзине для мусора скопилось полно использованной бумаги.
Гил все не звонил.
В ночь со вторника на среду Белла не сомкнула глаз.
В среду утром солнце безжалостно осветило ее бледное, измученное лицо. Взглянув в зеркало, Белла поблагодарила Бога за то, что на свете есть косметика.
Даже прекрасная кожа не спасет, если ты провела бессонную ночь. Белла наложила на лицо макияж. Она воспользовалась почти прозрачной компактной пудрой. Румяна были такого же сдержанного тона, что и блеск для губ. Легкое прикосновение маскирующего средства — и темные круги под глазами пропали. Ее голубые глаза снова стали большими и яркими.
Зомби со впалыми глазами, которого Белла видела в зеркале полчаса назад, благополучно исчез.
На работе Белла обнаружила, что ей пришло двадцать два электронных послания. Но не было отклика ни от Гила, ни от дамы, которая вела дела в офисе исполнительного директора «Уотифдотком».
Вздохнув, Белла отпила немного кофе.
— Что с тобой? — спросила Салли. — Из-за миллионера переживаешь?
— Пудра просто дрянь, — объявила Белла.
— Что?
— Я потратила на нее больше двухсот долларов, а люди спрашивают меня: «Что с тобой?» Должно быть, я похожа на смерть.
Салли улыбнулась.
— Ты выглядишь как ангел Боттичелли, англичанка. Он подумает, что у него сегодня день рождения.
Зазвонил телефон.
— Мистер де ла Корт просит мисс Кэрью, — сказала дежурная. Своим хриплым голосом она торжественно произнесла его имя, прямо как в мыльной опере. Судя по всему, Гил произвел на нее впечатление.
Белла взвизгнула и уронила телефон. Сердце билось так сильно, что она едва могла дышать. Девушка встала и пошла вниз встречать его.
Дежурная стояла чуть наклонившись вперед и что-то показывала Гилу на карте. Ее рыжие волосы слегка касались строгого темного пиджака Гила. А он даже не пытался отстраниться.
Белла смело подошла к нему.
— Здравствуй! — поздоровалась она.
Белла действовала как робот. Она протянула Гилу руку и потрясла ее с невероятной силой.
— Приятно снова видеть тебя, — она бросила выразительный взгляд на рыжеволосую соблазнительницу.
Белла только однажды видела Гила в костюме. В таком строгом костюме. На свадьбе ее сестры он был, по просьбе Линды, в сером пиджаке, как и все остальные мужчины. Сейчас он надел темно-серый костюм с почти невидимыми светлыми полосками и был совсем не похож на себя. Очень собранный, умный, обходительный — одним словом, солидный бизнесмен. Такого Гила Белла не знала.
«Специально для Риты Карузо. Миллионер месяца», — подумала она.
— Мы можем поговорить? — Белла указала на маленькую нишу.
— За этим я сюда и пришел, — удивленно проговорил обходительный, сексапильный джентльмен.
— Мы очень рады тому, что вы согласились дать нам интервью.
— Вот как? — Гил удивленно поднял бровь.
У Беллы сдавило горло. Как ему удается выглядеть так сексуально в обычном деловом костюме?
— Или, может быть, вы предпочтете, чтобы мы обсудили наши вопросы по телефону? — стараясь произвести на него впечатление, сказала Белла. — Я знаю, что у вас очень плотный рабочий график.
Но Гил соглашался со всем, что предлагала ему Белла. Он согласился выпить кофе, согласился протиснуться между кадушек с пальмами к нише, где можно присесть, согласился прочитать ее статью в апрельском номере журнала.
В довершение всего он откинулся на неудобные подушки и начал разговор.
Как он может спокойно беседовать с женщиной, с которой провел сумасшедшую ночь любви? Белла не понимала, удивлена она или оскорблена. Она тупо посмотрела в свой список и задала вопрос наугад:
— Вас не удивило, что «Уотифдотком» вызвал такой большой интерес?
— Нет. Почему ты ушла от меня в аэропорту?
— Когда вы начали интересоваться компьютерами?
— В шесть лет, — рассеянно ответил он. — Почему ты не отвечаешь на мои звонки?
— Не хотела. — Белла с вызовом посмотрела на него. — А почему я должна отвечать?
Гил поджал губы. Похоже, он еле сдерживал улыбку. Какого черта он смеется?
— Почему вы оставили преподавание? — резко спросила она. — Недостаточно зарабатывали?
— Я и сейчас преподаю, но меньше. Люблю изобретать. Ты ходила куда-нибудь? Развлекалась? Наслаждалась Нью-Йорком?
— Нью-Йорк великолепен, — отрезала Белла.
Гил посмотрел вокруг.
— Действительно, великолепен. Тебе это нравится? — с любопытством спросил он.
Белла тоже огляделась.
Внутреннее убранство редакции журнала «Элеганс» было выдержано в современном стиле, но холл оставался точно таким же, как в 1922 году. Черные лакированные шкафы прятали в своем чреве суперсовременное оборудование. Повсюду стояли кадки с пальмами. На стеклянных дверях расцветали лотосы. Сияли ореховые панели. Все было украшено инкрустациями из черного и палисандрового дерева.
Внезапно окружающее великолепие стало для нее просто невыносимо.
— Больше похоже на декорацию для немого кино, — оценила она.
