— Ты скажи мне, о чем ты думаешь, а я скажу тебе, о чем думаю я.
По его голосу Лу поняла, что он поддразнивает ее, и это её раззадорило.
— Я думаю, что ты самый тщеславный из всех знакомых мне мужчин, и отказываюсь делиться с тобой своими мыслями, так как боюсь, что твоя голова, распухшая от впечатлений, не пролезет в дверной проем.
— В самом деле? — спросил он. — Значит, я настолько возгоржусь, узнав твои мысли? Ну, Лу, ты всегда была мастерицей на добрые слова. Теперь спроси меня, о чем я думал.
Она улыбнулась.
— О чем же ты думал, Джо?
— Я думал о том, что ты по-прежнему самая красивая из всех знакомых мне женщин. И вовсе не боюсь, что ты из-за этого слишком возгордишься. Иногда я даже боюсь, что ты никогда не узнаешь, как я о тебе думаю.
Тема разговора изменилась, и Джо, несмотря на игривый тон, говорил теперь серьезно.
— Я очень хорошо знаю себя такой, какая есть.
— Нет, — возразил он. — Ты никогда не была способна по достоинству оценить себя. Твое мнение о самой себе всегда расходилось с тем, что о тебе думали другие.
— Ну, это было раньше, но сейчас все не так.
— Значит, если я скажу, что ты — самая красивая женщина из всех, которых я когда-либо встречал... что я горжусь твоими успехами, что я в долгу перед тобой за то, что ты сделала для нашего сына... что с каждым днем я понимаю, какой огромный труд — воспитывать Аарона, ты поверишь моим словам?
— Ну, честно говоря, я готова оспорить высказывание «самая красивая», — призналась она.
— Никакая другая женщина не казалась мне такой красивой, как ты.
При этих словах она покраснела. До самых кончиков пальцев.
— Красивая или нет, но я с благодарностью принимаю твои похвалы насчет магазина. Я горжусь «Плиткой шоколада» и не стану спорить с тобой по поводу нее. Что касается Аарона — он действительно удивительный ребенок. И мы оба в этом поучаствовали. Хорошая наследственность.
— Ты любящая мать, вот в чем дело, Лу. Нам хорошо известно, насколько редко встречаются хорошие матери. Ты дала ему нечто большее, чего не было ни у тебя, ни у меня. Ты дала ему счастливую и любящую семью, пусть и не полную.
— Спасибо, — с трудом сказала она, проглатывая комок в горле.
Да, она всегда старалась внушить себе, что не нуждается ни в похвалах, ни в одобрении, но эти слова Джо значили для нее многое.
Она тихо спросила:
— Но ты ведь звонил не поэтому?.. — И замерла, ожидая ответа.
— Я просто хотел услышать твой голос и решил позвонить и пожелать тебе спокойной ночи.
Она не знала, как на это реагировать, поэтому ограничилась простым «О!». Джо подсказал ей:
— Вот здесь нужно было сказать, что ты тоже хотела услышать мой голос и что рада моему звонку.
— Да, я рада. В самом деле, — пробормотала она.
— Видишь, как все меняется. — Его слова перекликались с мыслями Лу. — Нужно поговорить обо всем, что изменилось за последнее время.
— Давай не сейчас. Будем считать, что мы уже это сделали. Мне не хотелось бы все испортить... все, что так долго складывалось между нами.
— Но так не может продолжаться всегда, — тихо сказал Джо.
— Пусть чуть-чуть продлится.
— Хорошо. Чуть-чуть.
— Послушай, мне надо поспать, иначе я не смогу завтра работать. Увидимся утром.
— Спокойной ночи.
Она собралась положить трубку, когда услышала, как он обратился к ней:
— Ну, Луиза.
Она снова поднесла трубку к уху:
— Слушаю.
— Сладких тебе снов.
Лу улыбнулась и повесила трубку.
Да, все меняется. Ей казалось, что она и Джо стали ближе. Но между ними была одна недомолвка.
Из лучших побуждений Лу кое-что скрыла от него.
Когда она поняла, что у нее и Джо не может быть будущего, то решила не посвящать его в подробности своего отъезда. Вовсе ни к чему было вбивать клин между Джо и его матерью. Но теперь, когда они стали ближе, эта недосказанность стояла между ними.
Лу следует ему сказать.
Ей не хотелось, чтобы между ними были какие-то секреты. Если бы она честно рассказала обо всем восемь лет назад, если бы поделилась своими страхами и сомнениями, возможно, все пошло бы по-другому.
Но Лу не могла постоянно думать о том, как все могло бы быть. Ей нужно идти вперед.
Стоит ли рассказывать Джо? Она сомневалась.
— Мам, пап, мне надо с вами поговорить, — сказал на следующий день за обедом Аарон, само воплощение серьезности.
Джо хотел взъерошить ему волосы или сказать что-нибудь смешное, что заставило бы мальчика улыбнуться. Что развеселило бы и Аарона, и Луизу. Собственно, ради этих моментов Джо теперь и жил.
— Да? — отозвалась Луиза.
— Гм... — Аарон долго не мог начать, казалось, он с трудом подыскивал нужные слова. Потом вдруг выпалил залпом: — Кажется, вы говорили, что мне можно поменять фамилию.
Джо почувствовал комок в горле и кивнул.
— Тебе решать.
— Я долго об этом думал. Я даже разговаривал с Элмером, и мне бы хотелось это сделать, но не сейчас.
— Ох. — Разочарование волной окатило Джо, но он выдавил из себя улыбку и ответил: — Замечательно, Аарон. Когда захочешь... и даже если вообще не захочешь менять фамилию — это твое дело. Мы уже обсуждали это. И ты знаешь, что твое решение, каким бы оно ни было, не изменит того, что я твой отец и что я тебя люблю.
— А ты не хочешь сказать, почему не сейчас? — деликатно поинтересовалась Луиза.
Аарон нахмурился.
— Потому что если я стану Делакемп, то ты останешься единственной Кленси, мама. А вот папа — не единственный Делакемп. У моих бабушки и дедушки такая же фамилия. Несправедливо оставлять тебя в одиночестве, мам.
— Милый, я не против. — Лу взяла его за руку и притянула к себе на колени. Пригладила непослушные волосы Аарона и сказала: — По-моему, тебе нужно это сделать.
— Почему? — спросил Аарон, выразив вслух мысль Джо.
— Потому что ты сын своего отца, а значит, должен носить его фамилию.
— Но ты моя мама! Может быть, ты тоже поменяешь фамилию на Делакемп, тогда все мы будем носить одну фамилию.
— Я не знаю, получится ли, — смутилась она.
— А что, если мы дадим маме время подумать насчет смены фамилии, а потом вернемся к этому разговору? — предложил Джо. Его голос от волнения стал чуть хриплым.
— Да. Это серьезный вопрос, и мне потребовалось много времени, чтобы его обдумать, — согласился Аарон. — Поэтому не спеши, мама.
— Спасибо, дорогой, — улыбнулась Луиза.
— Хорошо, — сказал Аарон, очевидно почувствовавший, что все уладилось. — Я спущусь к Элмеру. Мы испытываем новую снасть для рыбалки.
— Что ж, иди.
