— Получается, что у твоей матери была связь с солдатом, и в результате появился ты, Майк. Это не так уж страшно.
— Послушай, не надо ничего говорить. Моя мать была наркоманкой, — зло выдавил он, — она подсела на наркотики в пятнадцать, когда ее родители выкинули из дома. У нее было обыкновение прыгать в постель ко всем мужчинам, когда ей нужны были деньги на наркотики. Видимо, в ту ночь она забыла о контрацепции. Так появился я.
— Я понимаю.
В ее глазах он увидел многое. И ужас в том числе.
— Я говорил тебе, что это неприятная история, — проворчал он.
— Такое случается сплошь и рядом, Майк. Да, это все печально. Печально для тебя и твоей матери. Бедняжка!
— Ты жалеешь ее?! — Он резко сел на постели и посмотрел на женщину, которая осмелилась пожалеть его мать. — Жалеть надо было меня и моего маленького брата!
— Брата? — Натали тоже села. — Во время нашего собеседования в первый раз ты сказал, что у тебя нет ни братьев, ни сестер.
— Тони был моим братом по матери. Один бог знает, кто его отец. Мать говорила, что представления не имеет. Я подозреваю, мы ей были нужны, чтобы получать деньги. Одиноким матерям государство платит за каждого ребенка, — на его лице отразилась вся боль, которую он чувствовал всякий раз, когда вспоминал о матери. — Она была ужасной матерью. Почти все деньги уходили на наркотики. На одежду и еду оставались крохи. И даже хуже — на лекарства для Тони не было денег. А он был болезненным ребенком с самого рождения.
На него снова нахлынули мрачные воспоминания детства, которые вызывали в нем только боль. За все эти годы Майку удавалось забывать об этом лишь на работе и во время секса. Но сейчас он никуда не мог скрыться. Это была ошибка — раскрыть душу. Большая ошибка.
Майк перевернулся на кровати, сдерживая слезы, которые наполнили его глаза. Какой стыд! Плачут только дети и женщины.
— Ты даже не можешь представить, как это было, — бросил он.
Она когда-нибудь ложилась спать голодной? Или шла в школу без завтрака, в одежде, из которой давно выросла? Смотрела когда-нибудь, как на глазах угасает ее брат?
Натали мягко положила руки ему на плечи.
— Нет, — тихо проговорила она, — не могу. Но я могу представить, как вы все были несчастны. Ты, твой брат и ваша мать. Ты должен пожалеть ее, Майк. Постарайся простить ее.
— Я никогда не смогу ее простить, — выдавил он, качая головой, — она говорила, что очень нас любит. Постоянно твердила об этом. Она могла нас обнимать, целовать, но заниматься нами не хотела. Ее поведение говорило лучше любых слов.
— Она была больна, — настаивала Натали. — У нее не было никакой поддержки. У нее не было сильного плеча, такого мужчины, как ты, Майк.
— Не пытайся найти ей оправдания, — грубо возразил он, — она сделала свой выбор, а мы с Тони страдали от этого.
Натали понимала горечь, с которой он говорил. Ведь дети оценивают своих родителей очень строго. И в ту же минуту она поклялась, что в будущем будет мягче относиться к своим родителям. Что бы там ни было, они были чудесными родителями. Любящими, заботливыми.
— И что с ней случилось? — осторожно спросила Натали.
Он рассмеялся. Холодным, пустым смехом.
— Естественно, она умерла от передозировки. Мне тогда было девять. Маленькому Тони — только шесть.
— Что было потом с тобой и братом? Вас взяли к себе родители мамы?
— Ты, должно быть, шутишь. Органы опеки связались с ними, но они заявили, что их дочь-наркоманка и ее отпрыски для них не существуют. И нас усыновили разные семьи. Я не уживался ни в одной приемной семье. Поэтому в итоге остался в специальном заведении.
— В сиротском приюте?
— Да, именно так.
— О, Майк!
Боже, он больше не сможет выносить ее жалость. Майк выпрямился и поднял голову.
— Это было не так уж и плохо, — солгал он. — Там был один парень, сторож. Он увлекался компьютерами и понял, что мне тоже это нравится. Он даже подарил мне свой старый компьютер на Рождество. Фред его звали. Дядя Фред. Я никогда его не забывал с тех пор.
Это была правда. Несколько лет назад Майк вернулся, чтобы отблагодарить Фреда за его доброту, но узнал, что тот умер всего несколько месяцев назад.
— Значит, именно так ты увлекся компьютерами…
— Да. Я занялся программированием с огромным желанием, которое меня уже никогда не покидало. Но школу так и не закончил, отказался сдавать экзамены. К тому времени я уже противостоял всем. А уже потом всего добился сам.
— Это правда, — сказала она таким тоном, что он почувствовал за себя гордость. — Но что случилось с твоим братом, Майк?
Майк закрыл глаза. Женщины! Им необходимо все знать в деталях. Ничего не упустят.
— Он умер, когда ему было восемь. От менингита. Его приемные родители узнали, когда было уже слишком поздно. Они думали, что у него простой грипп. У Тони не было шанса выжить и выстоять.
— Это очень печально, Майк. Мне жаль.
— Сейчас ты понимаешь, почему я не хочу брать на себя ответственность за жизнь ребенка? Я не смогу пережить, если окажусь плохим отцом.
— Но ты и не будешь таким. Ты будешь самым лучшим отцом как раз по этой причине. Ты будешь заботиться о нем больше, чем любой мужчина.
— Буду ли?
— Будешь, — упорно стояла на своем Натали.
Она обняла его, и Майк почувствовал небывалую теплоту и спокойствие. Если бы только ее вера в него была настоящей! Если бы только он мог ей поверить! И себе тоже.
— Ты бы хотела иметь ребенка от такого мужчины, как я, Натали? — Он как будто со стороны услышал свой голос, полный скептицизма. — На самом деле хотела бы?
Ее губы, которые покрывали поцелуями его спину, замерли. Майк мог только догадываться, какие мысли мелькают у нее в голове.
— Может быть, — наконец выговорила она.
Он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Это просто слова.
— Нет, — возразила она. — Ты хочешь, чтобы я родила тебе ребенка?
Его сердце ухнуло в пятки.
— Конечно, нет, — возразил он. — Все, чего я хочу, — это чтобы ты осталась со мной после круиза. Я хочу, чтобы ты жила со мной не как моя жена, а как моя женщина.
Она внимательно изучала его.
— И как долго?
— Столько, сколько сама захочешь.
Она нахмурилась.
— Я не могу обещать, что останусь навсегда, Майк.
Майк знал, о чем она говорит. Однажды она захочет того, что он не сможет ей дать.
Но это будет потом, не сегодня, подумал он, укладывая ее на постель.
— Сколько у нас времени до того, как надо будет подняться наверх? — спросил он, обвив ее ноги вокруг своей талии.
— Около часа, — простонала она, когда он вошел в нее.
