София Чайка - Кто попался в мышеловку?

Валентина любовалась мужчиной, который сидел напротив. Он и юношей выглядел интеллигентно и утончённо, а с возрастом превратился в настоящего красавца. В нём появилась какая-то внутренняя сила и мужественность. Очень привлекательная и желанная мужественность. Хотя сам он был для Вали желанным мужчиной ещё в студенческие годы. Но тогда обстоятельства складывались не в её пользу. Именно поэтому она оказалась замужем за богатым, но не любимым мужчиной.

Позже, после развода Валя много лет пыталась отыскать того, кто смог бы расшевелить тлеющие угли в очаге её нерастраченных чувств. Но так никого и не нашла. А сейчас Навроцкий принадлежал Валерии, и поэтому был для неё недоступным.

И вот она сидит за одним столиком с объектом своей девичьей любви, а он восторгается её внешностью, как не делал никогда прежде.

— Лера, ты что-то молчалива сегодня, — Женя накрыл Валину руку своей, и ту словно ударило током. Видимо, и Навроцкий что-то почувствовал, потому что пристально взглянул на неё, словно пытался убедиться в чём-то.

— Опять Львов тебя доставал, — его голос звучал одновременно участливо и гневно.

Кирилл достаёт Валерию? И сестра ничего ей не сказала. Что ещё она от неё скрыла?

— Нет. Всё хорошо. Я очень рада, что мы смогли сегодня выбраться на ужин.

Валя сказала это искренно, потому что только рядом с Женей ощущала себя молодой и живой женщиной, а не куклой. Только рядом с ним в Валентине пробуждались нежные чувства.

Впервые в жизни она не понимала свою сестру. Как та могла променять ужин в компании такого обаятельного собеседника, на роль сиделки возле привлекательного, но грубоватого и легкомысленного Львова? Но именно благодаря странному поступку сестры Валя получила возможность побыть рядом с обожающим тебя мужчиной, пусть даже это чувство направлено на твою сестру. К тому же не было необходимости скрывать свои истинные чувства под маской развязной особы.

— Между прочим, он не интересовался твоим мнением насчёт договора с Гвоздиковыми? Кирилл хочет наладить весь процесс выращивания стрелиций в наших теплицах. А я не уверен, что это будет рентабельно. Ведь они выбрасывают цветоносы только на пятый год жизни. Но мне никак не удаётся поговорить с Львовым. Он в последнее время стал очень нервным и, кажется, избегает меня.

Львов нервничает, избегает Навроцкого, а Лера не идёт на ужин с Женей, оставаясь с заболевшим шефом, хотя могла бы сплавить того на кого-нибудь другого. Сестре придётся ответить на все её вопросы. Завтра. А сегодня она собирается наслаждаться вниманием шикарного мужчины.

— Львов со мной о стрелициях не говорил. — И сестра тоже. Сколько ей ещё придётся выдумывать? — Но если тебя интересует моё мнение, то в свете того, что ты только что сказал, фирме выгоднее покупать готовые растения не моложе трёхлетнего возраста. Неизвестно ещё, насколько хороша всхожесть семян, и как часто гибнут побеги молодых растений. Думаю, что трёхлетние стрелиции должны неплохо адаптироваться в соответствующих условиях.

Валентина почувствовала себя счастливой, когда увидела восхищённые глаза Навроцкого. Как приятно, когда тебя ценят не только за твою внешность, но и за твой незаурядный ум, в обычных условиях надёжно скрытый под маской праздности. Только такой мужчина, как Женя, способен по достоинству оценить умную и красивую женщину. Ради этого мига стоило внимательно слушать лекции по экономике и многочасовые повествования сестры о выращивании её любимых тропических растений.

— Я всегда говорил, что ты — умница, Лерочка, — и Евгений Навроцкий взял Валю за руку, перевернул её ладонью вверх и поцеловал шелковистую кожу.

Прикосновение горячих губ оказалось настолько возбуждающим, что у Валентины перехватило дыхание. Господи, почему никто её, опытную женщину, не предупредил, что столь невинная ласка может быть такой интимной. Может, дело было в том, кто целовал?

Молодая женщина совсем перестала дышать, когда шершавый язык лизнул место поцелуя, а мужчина посмотрел ей в глаза, наблюдая за реакцией.

Валя не знала, как бы повела себя в такой ситуации Лера, но ей самой захотелось броситься в объятия Навроцкого, чтобы он сделал то же самое с её губами, грудью, всем…

Но в ресторане Валя ограничилась только тем, что нежно провела рукой по тёмным волосам и легко коснулась поцелуем чётко очерченных губ. Не удержалась.

На лице Жени появилась сверкающая, обезоруживающая улыбка, а в тёмных глазах заплясали чёртики.

— Эх, мне ужасно хочется, чтобы этот ужин поскорее закончился, и мы, наконец-то, оказались наедине, — Навроцкий нехотя отпустил дрожащую руку и налил в стакан воды.

— Мне тоже.

Валя испугалась своего откровенного признания. Ведь она не знала, как далеко зашли отношения сестры с этим уверенным в себе, но сдержанным мужчиной. Хотя, судя по самодовольному виду самого Навроцкого, этот ответ его порадовал. Боже, что она станет делать, когда останется с ним один на один? Это они с Лерой не обговаривали.

Уже ближе к вечеру Лера, наконец-то, получила возможность передохнуть. Всё это время она поила Львова жаропонижающими средствами, травяными отварами и малиновым чаем, укутывала его одеялом, которое он постоянно сбрасывал на пол, удерживала его мускулистое тело, когда Кирилл в бреду порывался куда-то бежать.

Да, Львов оказался беспокойным пациентом. Но её имя, периодически срывавшееся с воспалённых губ, удерживало Леру около его кровати. А ещё странное чувство ответственности за этого сильного мужчину, который был сейчас таким беспомощным.

Валерия вглядывалась в ставшие дорогими черты мужественного лица, и думала о том, что всего за две недели она, рассудительная и осторожная девушка, умудрилась впервые в жизни влюбиться, причём в неотразимого сердцееда.

Тяжело вздохнув, Лера в очередной раз намочила полотенце в миске с прохладной водой и положила его Киру на лоб, наклонившись над огромной кроватью.

Она даже слегка испугалась, когда большая рука крепко ухватила её за кисть и потянула. Валерия не удержалась и упала сверху на упругое мужское тело. Она точно помнила, что собиралась тут же подняться, чтобы оказаться подальше от соблазна остаться в таком положении навсегда.

Но когда сильные руки обхватили её и прижали к широкой груди, Лера забыла о своём намерении, да и о причинах, вызвавших его — тоже. Поцелуй Львова был обжигающим, и не только потому, что тот всё ещё был в лихорадке. Явное свидетельство его желания откровенно упиралось Валерии в живот. И в месте соприкосновения появилась ноющая и одновременно приятная боль.