— Когда вы в последний раз разговаривали по телефону?
— Вчера вечером около девяти, — Билли густо покраснел. — Я знаю, что не должен был, сэр, ведь я здесь на работе и все такое… Но Хуан убедил меня позвонить Эли Хендрикс и пригласить ее в субботу на свидание.
— Значит, провод перерезали после девяти, — кивнул Тревис.
— Да, сэр, — Билли преданно смотрел в глаза начальнику.
Решив, что все равно ничего не сможет сделать до прибытия полиции, Тревис снова вытащил сотовый телефон. Нужно вызвать ветеринара. Он с досадой посмотрел на мигающую батарею и раздраженно сунул бесполезную трубку в карман.
— Пойду в дом и вызову ветеринара.
— Э-э-э, босс?
— Что, Билли?
— Я сожалею, что звонил Эли во время работы.
Глядя на его расстроенное лицо, Тревис сменил гнев на милость и усмехнулся.
— И что она ответила?
— Сказала, что пойдет, но лучше мне найти пару для ее подружки Меган.
— И ты нашел?
Билли кивнул и облегченно вздохнул.
— Оказывается, Меган нравится Хуану, да и она к нему неравнодушна.
Билли повернулся к конюшне, но Тревис поймал его за руку.
— Ничего страшного, если ты пользуешься телефоном в те дни, когда задерживаешься на работе допоздна. Если при этом ты отлично справляешься со своими обязанностями, я не возражаю.
— Спасибо, босс, — веснушчатое лицо Билли расплылось в улыбке. — Вы самый лучший хозяин.
Едва паренек скрылся в конюшне, Тревис направился к дому. Его мысли вернулись к негодяям, посмевшим вторгнуться в его владения. Кто бы это ни был, когда Тревис доберется до них, они пожалеют, что появились на свет!
При виде Натали, хлопочущей у плиты, его настроение заметно улучшилось.
— И что у нас на обед? — Тревис решал не рассказывать ей о новой неприятности.
Улыбка, которой она его наградила, заставила его на мгновение позабыть обо всех невзгодах.
— Не знаю, но Моз уверяет, что вкус ничуть не уступает запаху.
— Моз всегда так говорит, независимо от результата, — Тревис взял со стола трубку.
— Ладно, — обиженно произнес старик. — Однако за те пять лет, которые я для тебя готовлю, ты не разу не поморщился.
— Потому что твоя стряпня бесподобна, — Тревис набрал номер ветеринара. — У меня просто не было причин жаловаться.
— Вот и славно, — примиряюще улыбнулась Натали.
— Я тоже так думаю, — подмигнул Тревис, но тут же переключился на телефонный разговор: — Макинтош, это Тревис Велан. Вы не могли бы приехать на мое ранчо? У меня должна ожеребиться кобыла, но, похоже, будут проблемы. Я боюсь, мы потеряем жеребенка или, что еще хуже, саму кобылу.
За его спиной раздался сдавленный вскрик, сопровождаемый звуком бьющейся посуды. Тревис повернулся и увидел, что Натали побледнела и вся дрожит.
— Мне нужно идти, — коротко бросил он в трубку. — Натали, что случилось? — он подоспел как раз вовремя, чтобы подхватить ее на руки. — Милая, пожалуйста, не молчи!
— Они не умерли, — Натали крепко вцепилась в его рубашку. — Господи, Тревис, он украл их, чтобы продать на черном рынке!
Сердце Тревиса бешено колотилось в груди. Осторожно прижимая Натали к груди, он поднимался по лестнице. Тревис без слов понял, что память вернулась к ней, и воспоминания оказались не из приятных.
— Телефон на конюшне не работает, — крикнул он Мозу через плечо. — Сходи туда и передай парням, чтобы во всем помогали ветеринару. Останься с ними и дождись полицию.
— К нам едет полиция? — старик выглядел обескураженным — Зачем?
— Билли и Хуан все объяснят.
Тревис отнес Натали в свою спальню. Она была чрезвычайно расстроена, и он боялся, что материнский испуг передастся и малышке. С двумя плачущими женщинами ему не справиться. К тому же Отэм мирно спала в своей кроватке, а Натали явно нуждалась в заботе.
— Все будет хорошо, милая, — Тревис опустился в одно из больших кресел, продолжая убаюкивать ее, словно ребенка. — Вы с Отэм в полной безопасности. Я никому не позволю причинить вам вред.
Рыдания немного утихли, но Натали все еще дрожала, точно лист на ветру.
— Мой Бог, Тревис, он… он собирался продать… Отэм… продать нашу дочь…
Ледяная рука ужаса сжала сердце Тревиса. Кто-то пытался украсть их малышку, чтобы продать?
Стараясь сохранять спокойствие, он сжал лицо Натали в ладонях. В ее глазах отразилось столько страдания, что он не мог это вынести.
— Милая, я очень прошу тебя успокоиться и рассказать обо всем с самого начала, — осторожно произнес он, стараясь ничем не выдать бушевавшую внутри ярость. — Назови имя врача.
— Доктор Роман Биркенфельд. — Натали задрожала еще сильней. — Я состояла у него на учете. Когда я пришла для ежемесячного обследования сразу после увольнения, то поинтересовалась, возможно ли платить за клинику до родов, небольшими взносами, — она на несколько секунд закрыла глаза, словно вновь переживая происходящее. — Узнав, что я лишилась работы, он предложил мне место в регистратуре. — Натали содрогнулась от ужаса. — Но очень скоро я поняла: в клинике что-то происходит.
— И что тебе удалось узнать, милая?
Тревис ненавидел себя за то, что вновь заставляет Натали переживать те ужасные события, но другого способа докопаться до истины не было. Чтобы передать негодяя в руки правосудия, членам клуба необходима информация.
— Число умирающих младенцев было ужасающим, — голос Натали дрожал. — За неделю из-за осложнений при родах погибли трое, и во всех случаях рожали матери-одиночки.
— А у замужних женщин гибли дети? — Тревис мало что знал в этой области, но рассказ Натали показался ему очень странным.
— Нет, — покачала головой Натали. — При мне — ни одного случая.
— Я считал, что в таких клиниках рожают только женщины, у которых беременность протекала без отклонений, — вслух рассуждал Тревис. — А в случае возникновения осложнений их доставляют в специальную больницу…
— Именно так и поступили с несколькими замужними дамами. — Натали на мгновение задумалась. — Я даже припоминаю, что одну или двух матерей-одиночек тоже отвезли в специальную больницу. Но у тех, чьи младенцы погибли, осложнения, предположительно, возникли в последнюю минуту, прямо во время родов.
— Предположительно? — нахмурился Тревис.
Она закусила дрожащую губу и кивнула.
— Женщинам сообщали, что их дети умерли, но на самом деле они рождались живые и здоровые.
— Ты уверена? — сердце Тревиса болезненно сжалось. — Что тогда случилось с младенцами?
— Доктор Биркенфельд… продал их, — тихо произнесла Натали.
