И вот Фейт снова стояла у алтаря и произносила слова, которые бесповоротно изменят ее жизнь.
Фейт установила своего рода рекорд. Она вышла замуж два раза, оба раза за человека по фамилии Камерон и против своего желания. Правда, с Тедом все было проще – может, потому, что она привязалась к нему, а может, потому, что он ей не угрожал. А вот Коул был по-настоящему страшен. Он угрожал отнять Питера. Он подписал брачный контракт так, словно смеялся над ее условиями, разве он не пытался соблазнить ее? А когда не удалось, сказал, что это еще не секс. Что ж, может, и нет – с точки зрения толкового словаря, – но ей было от этого не легче.
А чего стоила эта выходка на свадьбе? Коул наел ей на палец кольцо с такой надписью, что она два поверила своим глазам, когда прочла ее. «Собственность Коула Камерона» – вот что там было написано.
Так они поженились.
После свадьбы они снова поехали в аэропорт.
– Я сказал пилоту, что мы сразу же вернемся в Атланту, – объяснил Коул, когда они сели в машину. – Будет лучше, если мы вернемся до того, как проснется Питер: ему лучше узнать обо всем от нас, а не от других.
Фейт недоверчиво поглядела на мужа.
– Кто может знать?
Коул пожал плечами.
– Наверняка это уже достояние всего города. Мне пришлось рассказать обо всем Элис, и я, конечно, попросил ее молчать, но, сдается мне, она пренебрегла моим советом.
– Ты сказал Элис, что мы женимся, не получив моего согласия?
– У тебя не было другого выхода, разве не так?
Коул развернул газету и углубился в чтение. Фейт душили слезы, слезы отчаяния и злости.
Два венчания! И после каждого ей хотелось плакать. Наверное, она единственная женщина в мире, которую один и тот же человек, так или иначе, заставил дважды выйти замуж по расчету.
Они не сказали друг другу ни слова ни в самолете, ни в машине, когда въезжали в едва проснувшийся город. Когда Коул остановил автомобиль и распахнул перед Фейт дверцу, ее охватило бессмысленное желание бежать, бежать не оборачиваясь, куда глаза глядят. И одновременно возникла сумасшедшая надежда, что Коул не собирается продолжать этот дикий спектакль, что вот сейчас, когда они вернулись в Либерти, он оставит ее и уедет туда, откуда пришел в ее жизнь.
– Фейт.
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Да, – сказала она и, словно не заметив руки Коула, прошла мимо него к дому.
Элис открыла дверь так быстро, что Фейт даже не успела достать ключи.
– Доброе утро, миссис Камерон.
Фейт кивнула.
– Доброе утро, Элис.
– Это ведь так удобно для всех, правда? Можно называть вас прежним именем...
Фейт нахмурилась. Тед советовал Фейт не обращать на Элис внимания, но это порой было непросто. Теперь, наверное, станет еще хуже.
– Хорошо, что вы это заметили, Элис, – немедленно отозвался Коул. – Это делает вам честь.
– Надеюсь, что... да.
– Рад, что вы согласны со мной. В таком случае почему бы нам не обсудить ваше будущее?
– Мое будущее, мистер Камерон?
– Вам пора решить, хотите вы остаться в этом доме или нет.
Элис была по-настоящему ошарашена.
– Но я никогда не думала...
– Я знаю, вы любите Питера и он любит вас, но, если вы не усвоите некоторые правила, это не помешает мне вас уволить. Вам это понятно?
Элис поджала губы.
– Да, сэр. Вполне.
– Хорошо, – Коул улыбнулся. – Как Питер?
– Хорошо, сэр. Он еще спит.
– Ну, пускай спит, а мы пока позавтракаем.
– Я не завтракаю, – сказала Фейт.
– Элис, у вас найдется ваше знаменитое печенье?
Лицо Элис смягчилось, на губах появилась неуверенная улыбка.
– Ну конечно, мистер Камерон.
– Вот что нам нужно! Печенье, яичница с беконом и кофе – целое море кофе. – Он обернулся к Фейт. – Звучит неплохо, да, дорогая?
– Я же пыталась сказать, – с нажимом ответила Фейт. – Я никогда не завтракаю.
Коул крепко обнял ее.
– Ну, сегодня особый день. Начинается наш медовый месяц.
Фейт попыталась освободиться, но Коул только крепче прижал ее к себе.
– Не волнуйся, – сказал он мягко. – Элис все понимает. Правда, Элис?
– Да, сэр... Мистер Камерон, – экономка хотела было уйти, но вдруг остановилась, – из отеля принесли кейс, я поставила его, как вы велели, в...
– Да-да, в нашу комнату, все абсолютно верно.
Фейт не стала ничего говорить, пока они не вошли в спальню. Но как только они переступили порог, она уперлась ладонью в его плечо.
– Отпусти.
– С превеликим удовольствием, – ответил Коул и в ту же минуту действительно отпустил ее.
– Что за спектакль ты устроил?
– Это было необходимо.
– Это было отвратительно.
– Подумай сама, Фейт. – Коул поднял с пола кейс и положил его на кровать. – Элис тут же почувствует фальшь, если мы не станем вести себя как молодожены.
– Она в любом случае почувствует... – Фейт повернулась к нему. – Эй! Ты что делаешь?
– Раздеваюсь.
Коул снял рубашку и бросил ее на кровать. На кровать Фейт.
– Немедленно прекрати!
Коул приподнял брови.
– Не понял.
Он говорил спокойно, но смотрел на нее с вызовом.
Фейт указала взглядом на его рубашку.
– Здесь моя спальня.
– Позволь поправить тебя. Здесь наша спальня.
– Я не стану делить с тобой постель. Не забывай о брачном контракте!
– По-твоему, будет лучше, если все в городе будут знать правду?
– Честно говоря, мне все равно.
Коул нахмурился.
– Боюсь, что для Питера это будет иметь значение. Я же слышал, как непочтительно говорила с тобой Элис.
– Ах, это... – отмахнулась Фейт.
– Ты моя жена. Мою жену никто не посмеет обидеть.
Неужели в нем еще осталось что-то человеческое?
– Очень мило с твоей стороны... – начала Фейт.
– Мило? – В голосе Коула снова зазвучали металлические нотки. – Ты еще не забыла, что принадлежишь мне?
– Тебе? – возмутилась Фейт. – Тебе? Запомни, Коул Камерон, я никому не принадлежу!
Коул медленно подошел к ней, взял за плечи и властно поцеловал в губы. Фейт не шелохнулась, почему-то воля вдруг оставила ее. Она готова была возненавидеть себя за это.
– Ты принадлежишь мне, – тихо произнес Коул, – и ты это поймешь, раньше или позже. Тогда я просто возьму тебя, а пока... Я, пожалуй, буду спать на диване в соседней комнате.
Коул постоял напротив нее, потом вошел в ванную и захлопнул дверь. Что ж, по крайней мере у нее было время прийти в себя. К тому моменту, как раздался стук в дверь, она уже успела переодеться и расчесать волосы.
