Она вывернулась из его рук.
– Не слишком хорошо? Да ты вел себя со мной так, будто я последняя шлюха!
Его глаза потемнели.
– Бог мой! Не говори так!
– Почему? Это правда! Ты ушел и не оставил даже записки. А сколько гадостей наговорил на вилле!
– Неужели ты подумала, что после всего, что у нас с тобой было, я могу бросить тебя? Я хотел написать записку и вдруг увидел, что для тебя прибыло сообщение из Нью-Йорка от этого самого Дориана.
Значит, их близость не была для него развлечением на одну ночь?! Сердце Бет дрогнуло, но она быстро справилась с этой льстящей ее самолюбию мыслью. Что бы он ни думал, какое это имеет значение?
– И ты сделал свои выводы, даже не поговорив со мной? Ты готов подумать обо мне самое худшее. Вот этого я не понимаю.
Рот Эрнана сжался в тонкую линию.
– Есть очень много вещей, которых тебе не понять. Особенно из того, что случилось в моей жизни в последние пять лет.
Бет посмотрела на него полным укора взглядом.
– Что я могу понять, если ты ничего не рассказываешь о себе? Увиливаешь каждый раз, когда я завожу разговор о твоей семье. Ты даже не сказал мне, что у тебя есть сын!
Эрнан покачал головой:
– Это не секрет. Я собирался сказать тебе об этом.
– Собирался? Или это было одним из тех секретов твоей жизни, которые меня не касаются? – ядовито осведомилась она.
– В моей жизни было кое-что, о чем неприятно вспоминать...
– Я знаю, смерть твоей жены...– осторожно заметила Бет и осеклась, увидев боль в глазах Эрнана.
Он повернулся к окну и, помолчав какое-то время, заговорил:
– Нет, не это. Я думаю об интрижках моей жены. Во время нашего брака у Паолы было несколько романов...
Бет ошеломленно замерла: не ослышалась ли она?
– Жена была неверна?
– Ты говоришь так, будто тебе в это трудно поверить.
– Да, конечно, – призналась она, с трудом представляя женщину, которая была неверной женой Эрнану.
А тот продолжал:
– Наш брак продлился два года, и в течение этих лет у Паолы был не один любовник. Если не веришь, это могут подтвердить другие. Жена не особенно скрывала свои связи.
– Я не то чтобы не верю тебе... но почему? – пробормотала Бет, все еще пораженная тем, что узнала. Эрнан намекал не раз и не два, что не все было благополучно в его семье, но, увидев вчера прелестного ребенка, она подумала, что ошибалась и брак был счастливым и надежным.
А Эрнан смотрел ей в лицо.
– Причины нашего разлада с женой тебе понятны. Но ты должна уяснить другое. Разве странной была моя реакция на то, что ты спишь со мной, имея обязательства перед другим мужчиной? Любые события оставляют свой след, но некоторые переживания ранят больнее других. Я представил на твоем месте жену и провел параллель между твоей и ее неверностью. Ты понимаешь это?
Конечно, она понимала. Кто мог бы понять лучше? Как можно не согласиться с тем, что сказал ей сейчас Эрнан?
Она тяжело вздохнула:
– Я тебе объяснила, что никому не изменяла.
Не сводя с нее глаз, Эрнан удовлетворенно кивнул:
– Очень хорошо. Мне хотелось одного – чтобы ты поняла мою вчерашнюю реакцию. Я надеюсь, что если поймешь, то сможешь и простить.
Сердце Бет дрогнуло. Она шагнула к Эрнану и была готова коснуться его плеча, сказать, что все понимает, но не успела. Он властно обнял ее.
– Может быть, нам стоит начать все сначала? Теперь у нас нет секретов друг от друга.
Она кивнула, стараясь спрятать слезы.
– Да, давай начнем сначала.
Его поцелуй был долгим и крепким, и Бет с жаром ответила на него. Неожиданно Эрнан посмотрел на часы:
– Я обещал сыну устроить прогулку. Хочешь поехать с нами?
Бет кивнула, чувствуя себя счастливой.
Через час Эрнан привез ее и сына к песчаному пляжу неподалеку от виллы Сан-Рокес. Единственными признаками цивилизации здесь были площадки для пикников и редкие скамейки под кронами хвойных деревьев, обрамлявших берег.
К облегчению Бет, малыш воспринял ее присутствие с радостью, улыбался ей широкой улыбкой – такой же, как вчера. Сердце женщины сжималось от сознания того, что такой маленький мальчик растет без матери.
Была ли Паола лучшей матерью, чем женой? Этот вопрос не давал покоя Бет. Но разве ей можно выступать в роли судьи? Она не знала Паолу и не могла полагаться на ту скудную информацию, что дал Эрнан. А ей хотелось бы знать больше, чтобы понять этого человека лучше. Но не станет ли он более скрытным, если проявлять к его жизни неумеренный интерес?
Надо наслаждаться сегодняшним днем, твердо решила Бет. Она рядом с Эрнаном. Разве этого мало? Надо довольствоваться тем, что есть сегодня, и не заглядывать слишком далеко в будущее.
– Поиграем в футбол! – потребовал Хуан, вытаскивая футбольный мяч.
Бет засмеялась и объяснила, что она плохо играет в эту игру.
Не жалуйся. Зато ты умеешь хорошо делать другое, – пробормотал Эрнан уставился оценивающим взглядом на ее фигуру в бикини. Румянец разлился по щекам Бет. В гостинице она в спешке натянула слишком смелый купальник, которым никогда не пользовалась, и не ожидала, что он будет так обнажать грудь и бедра.
– Мне нравится, что ты краснеешь, – засмеялся Эрнан.
– Да? Почему?
– Я чувствую себя мужчиной, пробудившим в тебе женщину.
– Так оно и есть, – еще больше смутилась она.
Почти два часа они втроем строили песчаные замки, собирали ракушки, играли в футбол и плескались в воде. Эрнан был точно таким отцом, каким его представляла себе Бет: нежным, внимательным, любящим. Она наблюдала, как он гладит Хуана по голове, как с ним разговаривает, объясняет ему непонятное, смешит его. А ведь она могла быть матерью его детей, и ей было грустно, что мальчишка – сын другой женщины.
Набегавшись и накупавшись, они вернулись на свое место и с комфортом устроились на ковриках для пикника.
Пикник по-испански, как быстро поняла Бет, не похож на американский. Здесь не было ни бутербродов, ни гамбургеров, ни фляжек с кофе. Если бы они обедали в лучшем испанском ресторане, вряд ли стол был бы лучшим.
Эрнан устроил просто пир, выложив на тарелки кусочки телятины, ветчины и сыра, пирожки с грибами и зеленью, разнообразные салаты. Была и паэлья, приготовленная из десятков ингредиентов – риса, различных сортов мяса, всевозможных овощей и специй. И на десерт – банановый пудинг и мусс из персиков и абрикосов.
Малыш пил ананасовый сок, а взрослые – легкое игристое вино.
– Сколько было Хуану, когда умерла его мать? – тихо спросила Бет.
Взглянув на сына, Эрнан так же тихо ответил:
– Всего восемнадцать месяцев.
– Как же ты справляешься? Я имею в виду его воспитание.
– У него есть няня. Мария... та женщина, которую ты видела вчера.
