— Ничего страшного, она просто слегка влажная. Следов зубов почти не осталось.
— Просто недопустимо поступать так с книгами! — не удержалась Сьюзен. — Я всегда учила Эмери бережно к ним относиться.
— Это прекрасно, — сказал Филип серьезно, но Сьюзен с неудовольствием отметила, что его губы вот-вот растянутся в привычной насмешливой улыбке. — Мне тоже есть чему его поучить.
— Могу себе представить, — бросила Сьюзен, дернув плечом.
— Вы ничему не научите вашего племянника, только читая ему книжки. Вот вы, Сьюзен, вы сами… Прочли за свою жизнь, наверное, сотни книг, но так ничему и не научились.
— Не вам судить об этом!
— Ну почему же не мне. Вы читаете пошлые викторианские романы про любовь, но так ничего о любви и не узнали.
— Кто дал вам право на подобную фамильярность! Вы ничего не знаете о моей жизни!
— Немного знаю. Мне рассказали о ней ваши губы. Уже трижды.
— Замолчите! Вы переходите всякие границы!
— Снова этот ваш высокопарный тон. Сьюзен, я вовсе не хочу оскорбить вас, но то, что у вас мало опыта в общении с мужчинами, просто бросается в глаза. Простите меня, но вы так ведете себя, что ни один мужчина в здравом уме не захочет связываться с вами. Пытаться с вами сблизиться — это все равно что пытаться сблизиться с дикобразом. С какого боку не подойди — всюду иглы.
— Ничего подобного! — воскликнула уязвленная Сьюзен, хотя в глубине души понимала, что он прав.
— Да? Тогда докажите мне обратное.
Сьюзен пристально посмотрела Филипу в глаза. Как же ей хотелось сейчас действительно доказать ему, что он ошибается — подойти к нему, обвить руками его шею и прильнуть к его губам долгим неистовым поцелуем, таким, чтобы он потом на коленях молил о продолжении.
— Ого! — воскликнул Филип, внимательно следивший за выражением лица Сьюзен. — Кажется, вы, мисс Уэллс, решили поиграть с огнем. Одумайтесь, вспомните, что говорила вам ваша мама. Вспомните, что говорит школьная учительница внутри вас: нельзя играть с огнем — рано или поздно обожжешься.
Самое страшное было то, что Филип был прав. У Сьюзен был слишком маленький опыт в этих делах, чтобы запросто подойти к малознакомому в общем-то мужчине и поцеловать его.
— Думаю, нам следует продолжить наш путь, иначе мы доедем до Хэвена только к ночи, — сказала она, отводя глаза.
— Хорошо, — согласился Филип. — Вам нужно время, чтобы наточить свои иглы.
Как легко этому человеку удается вывести меня из себя! — подумала Сьюзен.
— Когда мы доедем до гостиницы, я с огромным удовольствием захлопну дверь прямо перед вашим носом! — огрызнулась она.
— Счастлив, что смог привести вас в состояние такого возбуждения. — Филип отвесил галантный поклон. — Когда вы сердитесь, Сьюзен, вы больше похожи на живого человека.
Сьюзен села в машину и раздраженно хлопнула дверцей.
Филип бросил быстрый взгляд на Сьюзен, которая сидела, выпрямив спину, словно указку проглотила. Более того, она отодвинулась, насколько позволяло тесное пространство салона, от Филипа, чтобы даже невзначай не коснуться его. В руках Сьюзен все еще держала злополучную детскую книжку и тщательно исследовала нанесенный ей зубами и слюной Сократа урон.
Не без досады Филип подумал о том, что совершил большую ошибку. Он слишком спешил изменить Сьюзен Уэллс и — увы! — достиг обратного результата. Чересчур резкий старт.
Был момент, когда он было решил, что Сьюзен уже готова к переменам. Однако, как оказалось, это далеко не так. Сьюзен вовсе не была готова. Филип улыбнулся своим мыслям: Сьюзен была просто в ярости. И вовсе не из-за аварии, в которую, по ее словам, чуть не попала, а из-за того, что ему все же удалось на мгновение убедить ее в необходимости расслабиться и вдохнуть жизнь полной грудью. При этом Сьюзен злилась не столько на него, сколько на саму себя. На минуту она позволила себе поверить в то, что нужно жить в полную силу, получать от жизни удовольствие. Но ведь в ее понимании слово «удовольствие» было тождественно слову «несчастье». Она думала, что вслед за счастьем рано или поздно приходит расплата за него. Печальный опыт Миранды это доказывал. Сьюзен боялась позволить себе расслабиться. Филип решил уяснить это для себя раз и навсегда, прежде чем вновь пытаться расшевелить Сьюзен.
А он собирался предпринять следующую попытку очень и очень скоро. Если позволить сейчас Сьюзен закрыть створки ее раковины, разжать их потом будет непросто.
Всю оставшуюся до Хэвена дорогу Сьюзен вновь читала Эмери дурацкую книжку, подчеркнуто игнорируя присутствие Филипа. Они остановились лишь один раз — чтобы перекусить в придорожном кафе. Первое, что сделал малыш Эмери, выйдя из машины — попытался всунуть злосчастную книгу Сократу в пасть. Сьюзен бросила на Филипа выразительный взгляд, в котором явственно прочитывалось: «Ну что я говорила!» Обед прошел в молчании.
Когда они наконец добрались до Хэвена, Филип завез Сьюзен и Эмери в гостиницу и, испытывая огромное облегчение, поехал домой. Он был рад отдохнуть от Сьюзен, кроме того, ему необходимо было подумать. Составить план дальнейших действий. Нужно было срочно придумать, как научить Сьюзен радоваться жизни и смеяться.
Филип вспомнил легкую краску, залившую щеки Сьюзен во время их последнего разговора, когда он уличил ее в том, что она не знает, что такое любовь и страсть. Не подойти ли с этого бока? Некоторое время Филип ломал голову над этим вопросом, он не был уверен, что это вообще его дело, но в конце концов решил, что семья, в которой нет настоящей искренней любви между родителями, — губительная среда для ребенка.
Как же заставить Сьюзен узнать, что такое настоящая, испепеляющая страсть?
Можно, конечно, показать ей это на примере. Выступить в роли учителя школьной учительницы — Филипа позабавила эта мысль. Более того, она не показалась такой уж неприятной, скорее наоборот. Но здесь были свои сложности. Сьюзен Уэллс не из тех женщин, что с радостью ныряют в океан страсти. Филип подозревал, что за строгостью, чопорностью и иглами дикобраза скрывается ранимая, чувствительная натура. Такую женщину нельзя соблазнить, а потом так же легко бросить, ради какой бы благородной цели это ни делалось — это было бы непорядочно. Филип не хотел причинять ей боль, он слишком хорошо знал, что это такое благодаря собственному печальному опыту с Мирандой.
Окончательно запутавшись в своих рассуждениях, Филип решил выпить кофе. Когда он наливал в чайник воду, ему в голову пришла простая мысль — записать все по пунктам на бумаге, чтобы четче обрисовать план действий. Филип сходил в комнату за бумагой и ручкой, приготовил себе кофе, включил радио и задумался. Некоторое время он сидел, сосредоточенно хмурясь, потом решительно вывел: «Что следует знать женщине». Под «женщиной» в данном случае подразумевалась Сьюзен Уэллс. В результате дальнейших раздумий у Филипа получился следующий план:
