Алекс Вуд - Истинный джентльмен

Больше я судьбу не испытывал и встречался с Селин там, где нас вряд ли могли увидеть знакомые. Мы много гуляли по городу и пили портер в пабах. Для певицы Селин оказалась удивительно невоздержанна. Она говорит, что ей ужасно надоели все ограничения, и она хочет послать все к черту. Я с удовольствием рассказываю Селин о Лондоне, но вижу, что она спрашивает лишь для того, чтобы сделать мне приятное. На самом деле до Лондона ей нет никакого дела. Селин – дитя всего мира. Я уверен, даже во Франции не найдется ни одного уголка, который она с радостью назовет своим…

Каждый раз на прощание я целую ее. Вернее, она целует меня. Я и хочу, и боюсь этого. Я слишком долго ждал ее поцелуев, чтобы не наслаждаться ими. И в то же время мне страшно, что я не смогу удержаться на грани дозволенного. Каждый день я хожу по краю бездонной пропасти, а Селин медленно, но неуклонно лишает меня равновесия.

Когда я остаюсь один, я понимаю, что больше так продолжаться не может. Я не могу разрываться между двумя женщинами. Оставьте это для других, я за честную игру. Я теряю себя и предаю и Селин, и Веронику. Но как, как прекратить это? Я должен сделать выбор, но это невозможно, немыслимо!

Я не могу расстаться с Селин, потому что мужчина не может отказаться от мечты. Мне было гораздо проще раньше, когда я не верил в ее взаимность. Я знал, что между нами ничего не будет, и любил ее тихо и смиренно. Пожалуй, я стал бы Веронике хорошим мужем, а Селин бы оставалась для меня недосягаемой вершиной.

Но сейчас она слишком близко. Когда она смотрит на меня своим особенным долгим взглядом, я забываю обо всех мужчинах, на которых она точно так же смотрела до меня. Я не знаю, что толкает ее ко мне, любовь или что-нибудь более мелкое, ревность или самолюбие. Может быть и то, и другое, и третье. Но я не в силах отвернуться от нее. Она опутала меня с головы до пят, я ее раб и всецело принадлежу ей…

И все-таки долг удерживает меня подле Вероники. Я вижу ее отношение ко мне и не могу ей не сочувствовать. Я сам слишком хорошо знаю симптомы неразделенной любви, чтобы жестоко обращаться с девочкой. Я дал ей слово, она рассчитывает на счастливую жизнь со мной… Более того, она уже стала моей женой, если не в глазах закона и общества, то в моих глазах, и это стократ усугубляет мою вину перед ней. Разве могу я сейчас признаться ей в том, что люблю другую?

Конечно, сейчас отношениям между мужчиной и женщиной уже не придают такого значения, как еще лет тридцать назад, но для меня неважно, что скажут и подумают другие. Я все решаю для себя сам. И я взял на себя ответственность за Веронику, когда в тот памятный вечер… гм. Я совершенно запутался, и только одно утешает меня – что в физическом смысле я Веронике по-прежнему верен. Как бы ни влекло меня к Селин и какие бы усилия она ни прилагала, мне удается избежать соблазна. Я отказываюсь заходить к ней в гримерку, я никогда не захожу в ее отель дальше входных дверей, я вежливо уклоняюсь от совместных поездок за город. Если Селин и удивляет мое поведение, она этого ничем не выдает.

Я знаю, я должен на что-то решиться. Долго так продолжаться не может, Я должен сам сделать выбор, до того как меня вынудят обстоятельства. Что дороже, любовь или честь? Кто мне ближе, Селин или Вероника? Я должен что-то сделать, иначе скоро я просто возненавижу себя…

И все-таки обстоятельства меня опередили. Так мне и надо.

Я так старательно оберегал себя и Селин от встреч с моими знакомыми, что совершенно забыл о другой категории людей, которые буквально преследовали Селин своим вниманием. Журналисты. Желтая пресса с жадностью ухватилась за приезд французской оперной дивы. Красивая молодая женщина с голосом ангела, приковывающая к себе все взгляды. Достаточно для того, чтобы состряпать про нее пару-тройку незатейливых историй, а заодно и последить за ней, вдруг всплывет что-нибудь настоящее, сенсационное. Когда в очередном номере «Дейли миррор» я обнаружил подробный отчет с фотографиями одного из наших свиданий с Селин, мне оставалось только винить себя.

В тот день мы отправились исследовать лондонские парки, но надолго застряли в Кенсингтонском. Волшебное место! Того и гляди, из-под какой-нибудь коряги вынырнет смешливый эльф и начнет корчить рожицы. Селин до слез смеялась над моими рассказами и называла меня фантазером. Что поделаешь, французский прагматизм.

Однако оказалось, что невидимые существа все же присутствовали в тот день в Кенсингтонском парке. Они прятались за деревьями и скамейками и походили не на легкокрылых обитателей полей и лесов, а на незаметных молодых людей с фотоаппаратами вместо пуговиц пальто.

Статья называлась «Таинственный друг Селин Дарнье». Вполне возможно, что газетчики еще не выяснили, кто я такой. Но по фотографиям меня можно было легко опознать. На снимках мы с Селин держались за руки, я подавал ей руку, помогая перейти через небольшой мостик. Мы одновременно склонялись над редким растением, и наши щеки соприкасались… Удивительно, как еще не была напечатана фотография нашего прощального поцелуя! Хотя, кажется, как раз в тот день мы с Селин и не целовались. Она спешила на репетицию, и нам было просто некогда!

Я прочитал статью, где откровенно говорилось о нежных отношениях между звездой мировой оперной сцены и загадочным английским джентльменом. Описанию моей «утонченной аристократической» наружности был посвящен целый абзац. Честное слово, если бы не Вероника, я бы даже получил удовольствие от этой статьи. За всю жизнь на меня не свалилось столько лестных эпитетов.

Конечно, оставалась слабая надежда на то, что Вероника не читает «Дейли миррор». Это бульварное чтение не для нее. Но я-то купил газету, хотя тоже обычно в руки ее не беру. Просто на этот раз мое внимание привлекла отличная фотография Селин на первой странице, и я подумал, что было бы неплохо приобрести ее на память… Эх. А в довесок к ее фотографии получил романтическое описание нашего действительно романтического дня и несколько своих снимков. Кто гарантирует, что Вероника точно так же случайно не купит «Дейли миррор»? Или кто-нибудь другой не купит этот номер для нее? Ее подруги наперегонки побегут, чтобы сообщить ей поразительную новость… Бедная моя девочка!

Первым побуждением было броситься к телефону, но я благоразумно сдержал его. Что я скажу Веронике? Милая, если тебе на глаза вдруг попадется «Дейли миррор», немедленно выкини ее? Или: Все, что написано в сегодняшней «Дейли миррор», – гнусная ложь? Но ведь мне лучше чем кому бы то ни было известно, что это сущая правда. Более того, я знаю то, о чем умолчали или пока не догадываются журналисты… Смогу ли я нагло соврать Веронике?