В воскресенье она уселась у телевизора посмотреть «Мустангов». В целом матч показался ей скучным: новички команды делали массу ошибок. Но когда на поле появился ее кумир, сердце Сесиль бешено заколотилось.
Игра закончилась около одиннадцати. Вскоре Сесиль пошла спать, однако была слишком взволнована, чтобы сразу заснуть. Тщетно она упрекала себя за глупое поведение. Разве можно подобно девочке-подростку приходить в ажиотаж при появлении любимого на экране? Но умные мысли бессильны перед эмоциями. Заснула она очень поздно, но тут же вскочила, разбуженная резким звонком телефона у изголовья кровати. Она нащупала в темноте трубку, промычала что-то невнятное.
– Дорогая, это я, Джо, – он говорил тихо, почти шептал.
– Джо! – воскликнула она, раскрывая глаза, и села. – Который сейчас час?
– Не знаю. Должно быть, поздно. Все спят.
– Три часа ночи! – она с грохотом поставила будильник на тумбочку. – Что-нибудь случилось?
– Нет. Мне хотелось поговорить с тобой. Я не мог заснуть, потихоньку выбрался из постели и добрался до автомата в холле.
Джон помолчал.
– Как я желал увидеть тебя!
– Я тоже хочу быть с тобой, – призналась Сеси.
– Правда? – в его голосе звучала несказанная радость. – Сеси, ты будешь на матче в следующее воскресенье?
– Я не собиралась.
– Я хотел бы, чтобы ты была. Приятно знать, что ты на трибуне.
– Ну что ж, раз тебе так хочется.
– Обычно после матча я уезжаю домой и забираюсь в ванну с гидромассажем. Иначе на следующий день мои мышцы превращают жизнь в пытку. Ты не против поехать со мной? Потом я отвезу тебя домой.
Сесиль улыбнулась. Он осторожно обходил вопрос об их отношениях, хотя и дал понять, что не предполагает, чтобы она легла к нему в постель.
– Очень хорошо.
– Прекрасно. Захвати купальный костюм на случай, если тебе тоже захочется забраться в горячую ванну.
– Ладно.
– Прости, что разбудил тебя. Но я не мог удержаться от того, чтобы не поговорить. Ты все время в моих мыслях. – Он говорил тихо, спокойно, но в его словах звучал насыщенный чувственный подтекст.
– Джо… – у нее захватило дыхание от непреодолимого желания.
– Если бы я рассказал, о чем думаю в этот момент, меня, вероятно, арестовали бы за употребление непристойных слов по телефону. Я лучше повешу трубку, иначе мне будет еще хуже, чем до звонка тебе. Так увидимся в воскресенье?
– Да.
Последний показательный товарищеский матч заставил зрителей поволноваться. Игра все время проходила в борьбе, и уровень ее был несравним с предыдущими выступлениями. Джонни выходил на поле в начале встречи и под самый конец. Он и завершил на последней минуте игру быстрым рывком через все поле и решающим голом. Место Сесиль попалось очень неудобное – в последнем ряду верхнего яруса, к тому же сбоку. Правда, это не помешало ей ясно видеть, как игроки из другой команды бросались на Джона, едва он овладевал мячом. Всякий раз она стискивала руки, сердце было готово вырваться из груди, когда его сбивали с ног, хватали, жестко атаковали уже без мяча.
Несмотря на охватывавшее ее беспокойство в такие минуты, игра увлекала, если Джон был на поле. В прошлом она научилась понимать футбол, и ей стало интересно бывать на стадионе. И сейчас, когда был забит победный гол, Сесиль вскочила с места, как и все вокруг, захлопала в ладони, закричала.
Ей потребовалось немало усилий и времени, чтобы спуститься с трибуны и, обойдя стадион, добраться до выхода для игроков. Когда она все-таки оказалась на условленном месте, Джона все еще не было. После заключительного броска репортеры, разумеется, не выпустят его так быстро из рук, как остальных. Другие игроки «Мустангов» проходили мимо, улыбались ей, стремясь скрыться от преследований болельщиков. Наконец появился и Джон. Его немедленно захлестнула волна поклонников. Добродушно ухмыляясь, он принялся раздавать автографы. Одновременно он пытался незаметно занять такую позицию, чтобы можно было видеть Сесиль. Встретившись с ней взглядом, он смотрел какое-то время ей прямо в глаза. Ручка замерла у него в руке. Губы медленно сложились в улыбку…
Сесиль наблюдала, как он приближается к ней. Его длинные ноги быстро сокращали расстояние между ними. Тренер Сойер, строгий во многих отношениях, не придирался к внешнему виду игроков, когда они съезжались на матч или разъезжались домой. И Джон был одет в скромные желтовато-коричневые брюки, трикотажную рубашку серо-голубого цвета с короткими рукавами, которая подчеркивала мощную линию его рук и плеч. Лицо его напряглось, ясные глаза сверкали. Он сказал только одно слово:
– Сес!
Его рука обняла ее за плечи. Он прижал ее тесно к себе и тут же увлек к машине. Женщина ощутила его силу, как напряглись его мускулы: он сжимал ее, почти не давая дышать. Сеси понимала, что он уводит ее подальше от толпы, чтобы была возможность приветствовать ее, как хочется ему. Он не ручался за свою сдержанность и не хотел поэтому озадачивать своих болельщиков.
– Дорогой, – с легкой улыбкой повернулась к нему Сесиль, – ты меня задушишь.
Они укрылись за одной из гигантских бетонных колонн, на которых держалась чаша стадиона, и теперь Джон обвил ее руками, поднял в воздухе. Затем он завладел ее ртом, в жадном порыве терзая и сдавливая ее губы. Его пальцы шарили по бедрам.
Выгнув шею и грудь, Сесиль откинула голову назад, уступив его настойчивым губам. Она вся горела, словно заряженная электричеством, став вдруг беззащитной. Она непроизвольно крепко ухватилась за его рубашку, словно это был спасительный якорь. Джон глубоко втянул в себя воздух и, закрыв глаза, оперся спиной о бетонную колонну. Сесиль чувствовала яростное биение его сердца и видела капельки пота на его лице и шее. Грудь гиганта быстро поднималась и опускалась, однако постепенно дыхание успокоилось. Широко расставив ноги, он слегка обхватил ее и дал ей возможность прижаться к нему всем телом в интимном порыве. Казалось, ему нечем было дышать.
– Я сейчас думаю только о ряде непристойных и даже, возможно, порочных действий, которые я хотел бы совершить с тобой прямо сейчас.
– Здесь? – задохнулась от нахлынувших чувств Сеси.
Джон улыбнулся.
– Все-таки лучше, наверное, сначала отвезти тебя ко мне домой.
Они вышли из-за укрытия и направились к машине Сесиль. Джон держал ее осторожно за руку, шагая как бы в стороне, однако она ощущала жар, пышущий через его ладонь. Они подошли к машине. Сесиль протянула в нерешительности ключи:
– Ты не хочешь повести машину?
– Нет, садись за руль ты. Я хочу любоваться тобой.
Женщина вспыхнула.
– Из-за тебя я буду нервничать.
Она завела мотор и выехала со стоянки. Джон разместился рядом. Всю дорогу они непринужденно болтали, но Сесиль подозревала, что только какая-то малая часть его сознания воспринимала сказанное. Ей захотелось узнать, о чем он думает, но потом она решила, что ей лучше этого не знать. Сеси никогда не предполагала, что под невозмутимой внешностью может скрываться такая чувственная натура.
