Габриель провел большим пальцем по щеке Фэйт, отчего у нее по спине побежали мурашки.
— Я найду виновного.
— Не стоит. — Фэйт было приятно, что Габриель хочет стать на ее защиту, но она поняла, что это лишнее. — Я могу сама о себе позаботиться.
— Я знаю, но я должен помочь тебе.
Недобрые предчувствия закрались в голову Фэйт. Она должна предупредить Габриеля.
— То, что ты обнаружишь, может тебе очень и очень не понравиться.
— Это уж мои проблемы. — Он нежно обхватил ладонью ее лицо. — Я займусь этим и позабочусь о тебе.
— Пятнадцать минут твоей славы истекли. Гэйб бросил газету с оскорбительной фотографией на стол. — Я в курсе, что это ты выдала нас, мама.
— Нас? — Вероника удивленно подняла аккуратно выщипанные брови. — Ты хотел сказать, Фэйт?
Гэйб смотрел матери прямо в лицо.
— Зачем ты так поступила?
— Я всего лишь сфотографировала вас и отправила фото по электронной почте, — защищаясь, сказал Вероника.
Она явно старалась обратить все в шутку. Гэйб провел рукой по волосам.
— Какая тебе от этого польза?
Вероника дерзко посмотрела сыну в глаза.
— Фэйт не останется в нашем городе навсегда.
— И поэтому надо как можно больше досадить ей?
— Она актриса. Ей не привыкать. — Ее не спрячешь.
— А ты к тому же можешь на этом нажиться!
— Это моя обязанность, ведь я глава города, объяснила Вероника. — Я сделала это для Бэрри-Пэтч. Для местного бюджета ничего лучше придумать невозможно! Кроме того, я вписала имя Бэрри-Пэтч в историю.
Вероника была чрезвычайно расчетлива и из всего старалась извлечь практическую пользу. Город был для нее важнее, чем собственные дети.
Гэйб сжал кулаки.
— А обо мне ты подумала?
— Дорогой, благодаря этому случаю твоя коллекция только пополнится. — Вероника сверкнула глазами. — Придется отбиваться от женщин молотком.
— Я не об этом, мама. — Гэйб глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Вероника была его матерью, и ему казалось, что это он предал Фэйт. — Ты же обещала хранить молчание.
Она опустила глаза.
— Прости, Гэйб.
— Этого недостаточно, мама.
Гэйб и сам толком не понимал, кого он винит мать или самого себя. Он был не вполне искренен с Фэйт. Мать по крайней мере от чистого сердца старалась помочь городу. А Гэйб думал только о себе, стремясь заполучить особняк.
— Бэрри-Пэтч теперь гребет деньги лопатой — ты довольна, понимаю. Но ради этого ты превратила жизнь Фэйт в ад! — Гэйб смахнул газету со стола, чтобы не видеть фото. — Не удивлюсь, если она решит уехать как можно скорее.
Именно этого и хочет Гэйб. Вернее, раньше хотел. На глаза матери навернулись слезы.
— Я и хочу, чтобы она уехала.
Рассерженный и сбитый с толку, Гэйб уставился на мать.
— Мне казалось, Фэйт тебе нравится.
— Это действительно так, — согласилась Вероника. — Но я беспокоюсь о тебе.
Чего-чего, а уж этого Гэйб никак не ожидал услышать. Он уселся в кресло напротив матери.
— Что ты хочешь этим сказать?
Вероника указала рукой на газету.
— Ты по уши влюбился в Фэйт.
— Это всего лишь фото!
— Она значит для тебя гораздо больше, — возразила Вероника. — Фэйт — красивая женщина.
— Да, она красивая. — Не было смысла отрицать, что Фэйт ему симпатична. Все равно все тайное рано или поздно становится явным. — Так, значит, ты считаешь, что парень из провинциального городка — не пара для знаменитой актрисы?
— Да нет же, Гэйб, ты меня не так понял. — Нежная материнская улыбка засветилась на губах Вероники. — Ты слишком хорош для Фэйт Старр.
Гэйб резко выпрямился.
— Я боюсь, что Фэйт разобьет твое сердце так же, как Лана.
Гэйб мысленно сравнил их. Обе хотели от жизни многого. Обе не желали оставаться в Бэрри-Пэтч. Но были и значительные отличия. Особенно они проявились в течение последних нескольких дней…
— Фэйт не такая, как Лана.
— Ты не прав, милый, — возразила мать, — она еще хуже. Фэйт разорвала пять помолвок. Разве это ни о чем не говорит?
— Нет, мама. — Гэйба начали одолевать сомнения, но он отчаянно сопротивлялся им.
— Фэйт ясно дала нам понять, что не собирается оставаться в Бэрри-Пэтч. Она и тебе это говорила.
Будто чья-то холодная рука сжала его сердце.
Гэйбу нечего было возразить на это.
— Поэтому я и решила ускорить ее отъезд, послав письмо в «Тайны недели». — Глаза Вероники были полны сочувствия. — Я принесла пользу Бэрри-Пэтч, но я сделала это прежде всего для тебя.
В горле у Гэйба застрял комок, защипало в глазах. Вероника Логан никогда не поступала так по-матерински. Но это было совсем не то, чего хотел Гэйб.
— Ты сможешь простить меня? — спросила она срывающимся голосом.
— Да. — Конечно, он прощает ее. Это все-таки его мать. Гэйб понимал, что Вероника поступила так из любви к сыну и из страха за его судьбу.
Но простит ли его Фэйт за то, что ей пришлось пережить? Теперь Гэйб не может признаться ей, как много она для него значит. Предательство Вероники сделало это невозможным. Да и его собственное тоже…
На улице было темно и холодно, но Фэйт не о чем было волноваться, ведь в соседнем фургоне ее охраняли Ти Джей и Эдди, а в вагончике сидели Габриель и Фрэнк.
Фэйт подвинулась, чтобы сесть поближе к Габриелю.
— Так что ты хотел сообщить мне?
— Сейчас скажу, вот только уберу со стола. — Он поднялся, собрал остатки обеда в пакетик и бросил его в мусорное ведро. — Хочешь что-нибудь на сладкое?
— Нет, спасибо. — Фэйт похлопала ладонью по диванной подушке. — Садись рядом.
Габриель присел. Фэйт не понравилось, что он постарался сесть как можно дальше от нее. Она уже начала привыкать к тому, что он всегда рядом, к его поддержке. В чем дело? Габриелю надоело нянчиться с ней?
— Ты так напряжен, — заметила Фэйт. — Хочешь, я разомну тебе плечи?
Она прикоснулась к его спине и тотчас же почувствовала, как мускулы напряглись еще больше.
— Нет, не нужно.
У Фэйт появились мрачные предчувствия.
— Ты меня пугаешь.
— Извини, я не хотел. Дело в том, что… он глубоко вздохнул, но облегчения, судя по всему, не почувствовал. — Я знаю, кто сообщил прессе, что ты в Бэрри-Пэтч.
Несколько секунд продолжалось неловкое молчание.
Фэйт не знала, как реагировать. Она догадалась, что это кто-то из гостей, приходивших на день рождения Анны-Лизы. Один из близких Габриелю людей — член его бригады или одна из его родственниц. Фэйт не раз сталкивалась с предательством и разочарованиями, но с Габриелем такое впервые. При мысли, что он страдает по ее вине, у Фэйт больно сжалось сердце.
