— Да, мне многое нравится, но сложно задерживаться подолгу на одном месте. Нужно посвятить этому занятию всю жизнь, а стоит ли посвящать ее только чему-то одному? Ты же не в состоянии, скажем, выбрать окончательно между китайской и итальянской кухней?
— Мм… нет.
— Вот ты объелась сосисками и, хотя страшно их любишь, всю следующую неделю смотреть на них не можешь. Тогда на помощь придут помидоры или зерновые булочки.
— В том, что ты говоришь, что-то есть, и все-таки…
— Просто я слишком люблю жизнь. Вряд ли я смогу зациклиться на чем-то одном, — грустно сказала Джастина, ковыряя бумажный стаканчик из-под кофе…
— Может быть, идеальным вариантом для тебя было бы замужество? — предположила Мэгги.
— Замужество? Почему?
— Ну муж есть, если у него есть голова на плечах, то как-нибудь он тебя обеспечит. А ты можешь продолжать свои сумасшедшие занятия: рисовать на улицах, выпекать среди ночи пирожки, отвозить старые книжки в библиотеки, позировать нагишом… Хотя позировать уже не получится, скорее всего. Что еще ты у нас любишь? Пропадать в кофейнях, приручать белок в парках, обходить все фотовыставки и камерные концерты…
— Замуж? Мне? С трудом представляю себя в роли жены. В роли девушки — еще куда ни шло…
— А в чем разница?
— В том, что замуж — это раз и навсегда.
— Может, и так. А может, и нет…
— Всегда хочется надеяться на лучшее.
— Кажется, мне пора. А чем ты займешься в ближайшие дни?
— Буду знакомиться с лошадьми.
— Что?! С какими еще лошадьми?
— Понимаешь, в одном из парков я видела, как на лошадях катают детишек. И здоровых, и не очень…
— Иппотерапия?
— Кажется, да. Я разговорилась с одним из инструкторов. И он сказал, что я могу приходить и помочь им.
— Помочь? В чем?
— Например, ухаживать за лошадьми на конюшне. Их же всех нужно вычесывать, расчесывать им гривы…
— И убирать навоз.
— Да.
— Что же, они сами не справляются?
— У них заболел кто-то из конюхов. Да, пока не очень справляются.
— Потрясающе. — Мэгги сморщила свой хорошенький носик.
— Правда?! — обрадовалась Джастина. — Я тоже так думаю. И, главное, меня обещали покатать на лошади… Может быть, даже дадут попробовать галоп.
— Ты мне друг или кто?
— Друг, Кирк, друг. Только отстань.
— Тогда расскажи мне про нее.
— Я не понимаю, о ком ты. Вернее о чем.
Всего лишь вторая бутылка темного пива, а Кирк уже хорош. Тепленький…
— Зачем ты тогда звонил?
— Просто перекинуться парой слов. Мне показалось, что в последние несколько недель я был не слишком-то вежлив.
— Только не начинай оправдываться. Это лишнее. Но если ты решил возобновить общение, то почему делаешь это наполовину?
— Когда будет что рассказать, я расскажу.
— Нет, парень. Постой. Погоди, послушай меня. Слушай сюда. Я не знаю, что произошло, но ты даже выглядишь иначе. Реально иначе. Где, к примеру, твои мешки под глазами?
— Я просто начал высыпаться.
— Вот! Ты начал спать!
— Кретин ты, Кирк. Я вышел на работу! Выйдя на работу, я стал раньше вставать. Это естественно. А начав раньше вставать, я и уставать начал больше. Поэтому теперь, ложась спать, я действительно засыпаю, а не глотаю таблетки от бессонницы.
— Пусть так… Но ты хотя бы на человека стал похож.
— А был?
— Был вылитый зомби. И не ври мне, будто дело в работе. И в прогулках. Может, ты даже зачастил в спортклуб, однако мне кажется, что здесь замешана какая-нибудь хорошенькая крошка.
— Она не крошка.
— Нет?
— Да. То есть… Да, она небольшого роста, но дело не в этом.
— Не крошка.
— Нет.
— И не цыпочка?
— Кирк. Отвали. Надоело.
— Еще пива?
— Я не собираюсь напиваться.
— Но ведь остались еще гренки.
— Доедай.
В конце концов Джастину надоело отбрыкиваться от расспросов Кирка. Он раскололся.
Он коротко обрисовал другу историю их знакомства, описал ему Джастину. То, как она выручила его. То, как он внезапно встретил ее снова. Как уже ему представилась возможность помочь ей.
— И ты хочешь сказать, будто ничего не было?
— Мы даже не целовались.
— Обалдеть. Последний девственник из «Беверли Хиллз 90210». Как его? Дэвид Сильвер.
— Отвали!
— Джастин, я бы на твоем месте не терялся.
— Тебе не надо на мое место, поверь. В этом положении мало радости.
— Но ведь ты уже начал новую жизнь!
— Кирк. Ты ничего не понимаешь. Мы с Джастиной просто общаемся! Мы с ней… да, мы просто друзья.
— Всего лишь.
— Не более.
— Хвалю за жизнелюбие. А за скрытность — нет, не похвалю. К чему трусить? Отчего бы не поделиться?
— Кирк, я уже поделился с тобой всем, чем мог, — вздохнул Джастин. — Поверь мне.
Друг хмыкнул.
— Я пытаюсь поверить. Пытаюсь, но не могу. Друзья, значит?
— Друзья.
Кирк внезапно хлопнул себя по лбу.
Учитывая, что в руке у него была бутылка, хлопок получился гулким и болезненным. Немного пива выплеснулось на рубашку Кирка, но он не обратил внимания ни на хлопок, ни на пятно, стремительно расплывающееся по рубашке.
— Сними. Я брошу в стиральную машину.
— Ерунда, — отмахнулся Кирк.
— Сними, говорю.
— А домой я в чем поеду? Что я скажу Лизе?
— Правду, осел. И я дам тебе какую-нибудь из своих рубашек.
— Спасибо, утешил.
— Зачем было хлопать себя по лбу?
— Потому что я догадался. Она страшная, да?
— Кто?!
— Эта твоя… Джас. Из клиники.
— Из автобуса, — поправил Джастин.
— Неважно.
— Нет. Она красавица. Правда, может при этом ужасно одеться… Но ее это не портит. Совсем. В ней столько обаяния… Она выглядела бы принцессой и в старом дождевике.
— Я рад за нее. Тогда почему ты не начнешь за ней ухаживать?
— Что? — тусклым голосом спросил Джастин.
— Ухаживать, дурень. Привозить цветы, водить в ресторан…
— Мы были в ресторане. И в кафе. Дело не в этом. Нам никто не мешает с интересом общаться.
— А надо общаться с сексом.
— Заткнись.
— Трахни ее! Что тебе мешает?
Джастин разозлился:
— Выбирай выражения! Она тебе не дешевая клубная или уличная девка!
— Да? А чем она занимается?
— Она… Она… Она окончила колледж. Теперь ищет себя. Свое призвание.
— А, ясно. Сидит на шее у папочки.
— Ни на чьей шее она не сидит. А квартира у нее своя.
— Если она переедет к тебе, то вы сможете ее сдавать.
Джастин вздохнул — у него почему-то пропал изначальный запал, не было больше сил злиться на бесцеремонного друга. К тому же подвыпившего — это многое объясняло.
