— Поспешите! — кричал Леон, стоя у трапа самолета. — Каникулы закончились.
— Что за манера так разговаривать с гостями, — пожала плечами Хелен, замыкая строй из Криса, Мэри, няни и четверых детей.
Он заулыбался и обнял жену.
— Никогда в жизни так не отдыхал. В следующий раз мы отправимся в свадебное путешествие.
— Звучит многообещающе, — пробормотала Хелен, ее сердце пело от счастья.
Отпуск действительно превзошел все ожидания; дни стояли теплые и солнечные. Ночи в апреле немного прохладные, но, когда рядом любимые, даже холод не испортит настроение.
Леон хохотал, придумывал игры для детей, устраивал пикники на пляже и заряжал энергией всех вокруг. Она была почти уверена, что его вдохновляла любовь.
— Я должен вставать, — убеждал себя Леон, не открывая глаз.
Хелен улыбнулась и забросила ногу на его бедро.
— Мадам, вы рискуете задержать меня, а мне нужно идти, — он засмеялся, перекатил Хелен на спину и выбрался из постели. — Сегодня вечером, нас ждет серьезный разговор.
— О?
— До вечера, — Леон чмокнул жену в бровь. Она томно потянулась и улыбнулась. Сегодня
Николаса из садика заберет няня, а у нее в одиннадцать встреча.
Не спеша позавтракав, она незадолго до условленного времени уже была на месте. Попросив шофера подождать, вошла в частную клинику.
Доктор Савалас оказалась пятидесятилетней матерью троих детей. Она внимательно выслушала историю о несчастном случае в Альпах.
— Итак, миссис Аристидес, доктор в Женеве сказал, что операция на раздробленных костях таза прошла успешно, но заверил вас, что вы никогда не сможете иметь детей. Правильно?
Хелен кивнула.
— Дайте мне его координаты, я с ним свяжусь, а пока мы вас осмотрим.
Час спустя Хелен заливалась слезами умиления.
— Я беременна?
— Да. Я связалась с вашим доктором в Женеве, показаний против вынашивания ребенка нет, правда, придется сделать кесарево сечение.
Хелен выпорхнула из клиники, лучась улыбкой. Ей нужно с кем-то поделиться своим счастьем, и Леон имеет право узнать об их ребенке первым.
Не доезжая двадцати ярдов до банка, Хелен попросила водителя остановиться и отпустила его на обед. Она была готова смеяться вслух, губы растягивались в улыбке до ушей.
— Это кто же такой счастливый? Хелен удивленно взглянула на красивого мужчину, остановившегося перед ней.
— Привет, Такис.
— Дай угадаю. Ты идешь к Леону, чтобы забрать завещание, оставленное тебе Делией.
— Не угадал, хочу вытащить Леона в город пообедать, — улыбнулась она. Странный этот Такис, откуда он знает о завещании Делии?
— А ты счастливая: скоро станешь очень и очень богатой дамой, хотя не чета Леону. Он контролирует все, и тебя в том числе. Братишка безжалостен, когда дело касается его бизнеса.
В золотистых глазах этого человека читалась откровенная зависть.
— Извини, но я тебя не понимаю. — Ее улыбка поблекла.
— О, да ладно, Хелен, ты, возможно, и блондинка, но далеко не глупышка. Ты ведь знаешь, старый Аристидес умер раньше дочери, и Делия унаследовала сорок процентов состояния. Восемьдесят она оставила сыну, остальное тебе.
— Что ты пытаешься мне сказать? — От дурных предчувствий сжалось сердце.
— Пойдем выпьем со мной кофе, и я объясню. — Такис увлек Хелен в маленькое придорожное кафе. — Леон и его отец контролировали основной пакет акций в империи «Аристидес Интернэшнл». Делия должна была унаследовать свою долю по достижении двадцати пяти лет.
После двойной трагедии обнаружилось, что ее незаконнорожденный сын и ты, Хелен, становитесь козырем в игре.
— В какой игре? — девушка потерла виски.
— Все просто: ты распоряжаешься двадцатью процентами имущества Делии, завещанными тебе, и восьмьюдесятью процентами, принадлежащими Николасу. Члены нашей семьи держат в компании ничтожные доли. Заполучив тебя, Леон получает большинство голосов.
— Так, — кивнула головой Хелен.
— Не истолкуй меня превратно. Ты очень красивая женщина, но и ты еще и в очень выгодной позиции.
— Так же как и Леон, — отрезала она, прямо глядя в глаза Такису.
— Ты уверена? Проконсультируйся со своим адвокатом. Ты обнаружишь, что Леон может контролировать финансы мальчика, но не распоряжаться ими. — Такис пожал плечами. — Неважно. Мне неприятно говорить тебе это, но Леон имел другие причины, помимо мальчика, чтобы жениться на тебе. Твое наследство являлось пусть слабой, но угрозой его абсолютному контролю над банком. Будь осторожна.
Такис поднялся из-за стола и, насвистывая, удалился.
Хелен невидящими глазами уставилась в стену. Она вспомнила, как спешила тогда за свадебным платьем и едва выслушала мистера Смита, сказав только, что желает отдать все деньги Николасу. Он посоветовал ей внимательно прочитать документы и подумать, пока завещание не вступило в силу. Неужели он хотел ее о чем-то предупредить?
Зачем Леону понадобилось усыновлять мальчика? Чтобы иметь те же права, что и она? Как можно быть таким бессердечным и думать только о деньгах?
— Мадам что-нибудь закажет?
Хелен подняла глаза на официанта и протянула ему деньги. Такис ушел, не заплатив.
Она долго гуляла по улицам Афин, пытаясь осмыслить услышанное. Когда добралась до дома, пробило четыре. Из сада доносился детский смех.
— Привет, мама, смотри, как я плаваю! — закричал Николас.
Марта, Анна и водитель с улыбкой повернули к ней головы.
— Поплаваем вместе.
— Не сегодня, — помахала рукой Хелен. — Пойду переоденусь.
Она вошла в дом, прижимая руку к животу. Николас — грек. Он находится под присмотром любящих его людей, она ему не нужна, она должна вернуться домой.
Хелен замерла посередине лестницы. Ребенок в ее чреве тоже наполовину грек, и она не вправе лишать его наследства и семьи: Николас ему брат, по крайней мере для нее они навсегда останутся братьями.
Она долго стояла под душем, не в состоянии принять определенное решение. Слепая глупышка, ничего не видела.
— Привет, милая, — раздался голос Леона. Хелен не помнила, как вышла из душа, надела нижнее белье и села за стол, собираясь высушить волосы.
— Надень что-нибудь элегантное, мы едем ужинать.
Леон обнял жену, но Хелен оттолкнула его.
— Я не хочу ехать с тобой ужинать, — бесцветным голосом произнесла она. Почему счастье всегда идет об руку с горем? — Я беременна.
— Ты же сказала, что не можешь иметь детей, — резко сказал Леон.
Что-то не видно радости у него в лице. Может, не хочет делить свое богатство?
