Около «рейнджровера» они остановились. Фиби увидела, как Доминик наклонился к Хейзл и она, обвив его шею руками, привлекла его к себе для страстного поцелуя.
Фиби отошла от окна, не желая больше ничего видеть.
Через минуту к ней присоединилась Тара с серьезным лицом.
— Фиби, я не буду ужинать. Я совсем не голодна. — Ее губки задрожали. — Я не хочу, чтобы папочка уехал с ней.
Фиби быстро ее обняла.
— А он и не поедет. Он же обещал. Все будет хорошо, вот увидишь.
Ей и самой хотелось бы верить в это, но на сердце было тяжело.
На следующее утро Тара проснулась с нездоровым румянцем на щеках и опухшими глазами, жалуясь на плохое самочувствие. Она упорно демонстрировала кашель, поэтому Фиби разрешила все сомнения в ее пользу и позвонила в школу, объяснив отсутствие девочки.
Она и сама чувствовала себя скверно после беспокойной ночи с тревожными снами.
— Какие уроки ты пропускаешь? — поинтересовалась Фиби.
— Никакие. — Губы Тары задрожали. — Они собираются репетировать пьесу.
— Ну и замечательно! — решительно сказала Фиби. — Тогда ты можешь разучивать свой сюрприз для папы.
Тара покачала головой.
— Я не хочу больше этим заниматься. Все пропало.
— Возможно, позже ты изменишь свое мнение, — ласково сказала ей Фиби, мысленно проклиная миссис Фрэнке вместе с ее кознями.
Минуту-другую Тара молчала, потом спросила:
— Можно мне спать в комнате папочки, пока он в отъезде?
— Не знаю, — ответила удивленная Фиби. — Спросим у Кэрри.
— Она мне разрешит, — уверяла ее Тара.
Так все и вышло.
— Конечно, можно, крошечка моя, — приласкала девочку Кэрри. — Если так она себя чувствует ближе к нему, что же… Пожалуйста, помогите мне сменить белье, — тотчас добавила она.
— Да, конечно, — согласилась Фиби, подумав, что это еще одно препятствие, которое придется преодолеть. До сих пор у нее никогда не было повода входить в спальню Доминика. В те редкие случаи, когда дверь туда была открыта, она отворачивала голову и трусливо пробегала мимо.
Покои Синей Бороды — так она называла про себя спальню, которая столько лет была центром многих ее ночных кошмаров.
Стиснув зубы и крепко сжав кулаки, девушка вошла вслед за Кэрри и застыла на месте с открытым от удивления ртом. Это была совсем не та комната, которую она помнила.
Когда-то темно-красные стены были оклеены светло-кремовыми в золотую полоску обоями, бесследно исчезла кровать под балдахином, а на ее месте стоял широкий диван. Остальная мебель также была другой.
— Обставлено со вкусом, правда? — заговорила Кэрри. — Мистер Доминик все переделал, когда его брак распался. Что же, это понятно. Никто не смог бы спать с его воспоминаниями.
Или с моими, подумала Фиби.
— Когда мы пойдем покупать рождественскую елку? — нетерпеливо спросила за ленчем Тара. — Мы могли бы нарядить ее к приезду папочки.
— Прекрасная мысль, — улыбнулась ей Фиби, довольная, что девочка выглядит гораздо менее подавленной.
— Пожалуйста, пойдем сегодня днем, — взмолилась Тара. — Вечером я должна быть дома, потому что папа обещал звонить мне.
Сердце Фиби бешено заколотилось.
— В таком случае нам лучше поторопиться, — не задумываясь, быстро откликнулась она.
В просторном помещении, где хранились елки, стоял восхитительный хвойный аромат. Народу было немного, рождественский ажиотаж еще не начался.
После долгих обсуждений Фиби и Тара остановили свой выбор на елке среднего размера, у которой к тому же были живые корни.
— Мы сможем посадить ее в нашем саду после Рождества, — счастливо предложила Тара.
Остаток дня они провели, разбирая большую коробку с игрушками и гирляндами, которую откуда-то извлекла Кэрри. Из пластилина они вылепили Купидона со стрелой для верхушки елки. Купидон получил крылышки из старых кружевных занавесок и золотую стрелу. Таре он казался идеальным.
У нее много чего было рассказать отцу во время долгожданного телефонного разговора. Фиби видела, как быстро Тара, услышав звонок, помчалась в холл.
Доминик, подумала она, окажется просто счастливчиком, если ему удастся вставить словечко.
Но вероятно, ему это удалось, потому что внезапно Тара вернулась.
— Фиби, папа хочет что-то сказать тебе, — объявила она. Вид у нее был встревоженный. — Надеюсь, он не сердится, что я не пошла в школу.
Однако далекий голос, звучал вполне радостно. Доминик просто интересовался, как дела у его дочери.
— Тара сказала, что перебралась в вашу комнату? Я… я надеюсь, вы не возражаете? — спросила Фиби.
— Если так спокойнее… А как вы себя чувствуете?
— Прекрасно, — ответила она с излишним оптимизмом. — У меня был отличный день.
— Мой тоже оказался не слишком плох. — Он помолчал. — Возможно, я вернусь раньше, чем ожидал. Доброй ночи, Фиби. Будьте умницей. Берегите себя.
Она медленно положила трубку, чувствуя, как неровно бьется ее пульс.
— Ты вся красная, — сказала Тара и добавила: — Я думаю, нам нужно купить белой омелы.
Фиби ожидала, что этим вечером Тару будет непросто уложить в кровать, но девочка повела себя на редкость послушно.
— Чем скорее я усну, тем скорее наступит следующий день и приедет папочка.
Кэрри ушла в поселок на рождественский вечер женского общества, и дом казался пустым и тихим.
Фиби залезла на высокую табуретку, чтобы подровнять крылышки и стрелу Купидона.
— Так лучше, — оценила она, запыхавшись после недолгих усилий.
— Намного, — похвалил веселый мужской голос сзади нее, и чьи-то руки обхватили ее за талию и сняли со стула.
Уже когда ее губы раскрылись в вопле испуга, она поняла, что узнала этот голос, и ее сердце ушло в пятки. Она вырвалась.
— Тони, Тони Кетери! Что, черт побери, ты здесь делаешь?
— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — по виду Тони можно было понять, что он ошеломлен не меньше. — Где старина Дом?
— В данный момент его здесь нет. — Она посмотрела на него с ненавистью. — Он тебя ждал?
Тони засмеялся:
— Я бы так не сказал, но он знает, что я всегда неожиданно сваливаюсь ему на голову. — Он в свою очередь посмотрел на нее оценивающим взглядом. — Каково же твое оправдание?
— Я здесь работаю, — сухо проинформировала она. — Я — няня его дочери.
— Серьезно? — Его брови взметнулись от удивления. — Вот те раз! Надо полагать, ваша первая краткая неожиданная встреча прощена и забыта?
Фиби не решилась сказать правду:
— Разумеется.
