С трудом ей удалось подавить в себе внезапно вспыхнувшее желание обнять мужа и прижаться лицом к его обтянутой футболкой спине. Вряд ли подобное проявление нежных чувств могло показаться здесь уместным. Да, они переспали, мысленно напомнила себе Джейн, но это отнюдь не является подтверждением их неугасимой любви и доверия друг к другу. Самолюбие и страх мешали Дженни раскрыть мужу свою душу, мешали поведать о своих истинных чувствах… Кроме того, все их проблемы оставались по-прежнему невыясненными.
— Мне кажется, ты любишь спаржу? — ласково глянув на жену через плечо, спросил Филипп.
— Да, благодарю… Знаешь, — Джейн осторожно попыталась изобразить улыбку, — по-моему, нам не стоит злоупотреблять итальянской кухней во Франции.
Раздался звонок таймера, сообщающий, что рис готов. Сняв кастрюлю с огня, Джейн взяла дуршлаг.
— А почему, собственно, нет? — лукаво улыбаясь, Филипп наблюдал, как жена промывает дымящийся рис над раковиной.
Сам он ловко протирал поверхность стола.
— Это влияние твоей приемной матери? — внезапно поняла Джейн.
— Верно.
Еще до свадьбы Эшли рассказал ей о своих приемных родителях. Его отец был американцем, а мать — итальянкой. Оба они давно умерли. По словам Фила, в доме его приемных родителей царило счастье, хотя они были бедны — жизнь их была полна любви.
А может ли ее любовь к мужу преодолеть пропасть, разделившую их? Супруги ели на террасе, используя для освещения специальные свечи против комаров. Во время романтического ужина им даже удалось завязать непринужденную светскую беседу и почти обрести прежнее взаимопонимание.
— Еда просто… восхитительная, — сказала Джейн.
— Да, я хороший кулинар, — самодовольно ответил Филипп, откидываясь на кресло.
— А скромность одна из сильных сторон твоей натуры, — не упустила возможности съязвить Джейн.
— Да. — Голос Эшли прозвучал еще более благодушно.
Глаза молодых людей встретились, и Джейн почувствовала, что готова растаять от его взгляда. Подняв бокал, она стала всматриваться сквозь красноватую жидкость на огонь свечи, играющий бликами на хрустале. Вокруг царило безмолвие, лишь в траве слышалось стрекотание кузнечиков да время от времени где-то в ветвях деревьев ухала сова.
— Не знаю, зачем мы собирались провести медовый месяц на Карибах, — наконец нарушила молчание Джейн, ее голос был едва слышен. — Здесь намного… романтичнее.
— Возможно, ты и права, — согласился Филипп.
— А что у нас на десерт? — хрипло спросила Джейн.
Под его пристальным взглядом ее сердце замерло.
— Ты, — пробормотал Филипп, притянул жену к себе и усадил себе на колени. — Ты так же вполне сойдешь и утром для завтрака.
— Фил!
Испугавшись и вместе с тем испытывая страстное желание, Джейн почувствовала под собой его возбужденную плоть. Огонь охватил ее чресла, когда мужчина приник к ее губам, ловко проникнув языком в глубину рта.
— Филипп, мы не можем… не здесь! — задыхаясь, прошептала Джейн.
— Почему нет? — игриво произнес он. — У нас же медовый месяц, дорогая. Мы можем заниматься этим где угодно, черт побери…
— Будь благоразумен… — начала было уговаривать мужа Джейн, ее сердце бешено стучало.
Подняв юбку, Филипп обнажил ее бедра, сильные пальцы скользнули вверх по шелковистой коже ног. Сладостный стон вырвался у мужчины, когда он обнаружил, что на его партнерше нет трусиков, которые она не соизволила надеть, очнувшись после сна.
— О крошка… — смеясь, простонал он, рывком расстегивая молнию на брюках, после чего их обнаженная плоть пришла в соприкосновение. — О, дорогая Дженни, я умер и вознесся на небо…
— Пока нет… — дразня его, прошептала Джейн, подставляя для поцелуя губы. — Дождись меня…
— Готов ждать до скончания века…
Его томный шепот и всепоглощающая страсть почти заставили миссис Эшли поверить, что муж любит ее и относится к ней, как к равной, и что их брак безупречен…
Подставив спину горячим лучам солнца, Джейн блаженствовала. Вытянув руки, она поудобнее устроилась на расстеленном на земле покрывале. Их примирение вылилось в страстные занятия любовью почти до рассвета, за которыми последовал недолгий сон. Сейчас супруги наслаждались прекрасным летним днем, загорая в саду.
Утром несколько телефонных звонков нарушили царивший в их замке покой. Вновь позвонила Николь, очень интересовавшаяся, как проходит их медовый месяц, и жаловавшаяся, что Питер срочно вылетел в Китай, но, правда, обещал скоро вернуться. Эшли шутя посоветовал Николь не тратить денег на оплату международных переговоров, а вдвоем с Питером побыстрее приехать к ним в замок и устроить нечто вроде совместного медового месяца.
Ощущение покоя было всепоглощающим. Создавалось впечатление, что на многие мили вокруг никого нет и никто не может помешать им наслаждаться друг другом. Солнце нещадно палило с бледно-голубого неба. Деревья, изнемогая от жары, почти не давали тени, и даже листья не шевелились. Ветер сегодня, казалось, забыл о своих обязанностях.
Уединенность их укрытия заставляла Джейн особо остро ощущать присутствие мужчины рядом с собой. Однако прошедшая ночь совершенно вымотала непривыкшую к подобным безумствам молодую женщину. И сейчас ее полностью расслабленное тело словно плавилось под раскаленными лучами, льющимися с небес. Веки Джейн слипались от сонной атмосферы жаркого полудня и тишины, нарушаемой лишь жужжанием пчел и воркованием диких голубей в ветвях деревьев.
Но почему-то Джейн боялась заснуть. А вдруг, проснувшись, она обнаружит, что эта идиллическая картина медового месяца — точно такая же, как та, что рисовалась ей в девичьих мечтах, — всего лишь приснилась ей.
Приоткрыв глаза, Джейн медленно повернула голову и осторожно огляделась вокруг из-под полей поношенной соломенной шляпы. Рядом в одних джинсовых шортах лежал Филипп, его мускулистую грудь и ноги покрывал ровный бронзовый загар.
Позади принимающих солнечную ванну супругов стояла старинная каменная беседка, ее выложенный мозаикой пол и обветшавшая лепнина колонн когда-то знавали лучшие времена. Время от времени слышался всплеск — это лягушки прыгали в усеянный кувшинками пруд. Воздух был настолько напоен дурманящим ароматом цветущих роз, что от него кружилась голова.
— Я рада, что ты купил мой замок, — пробормотала Джейн. — Еще девочкой я частенько приходила сюда, в беседку, читала сказки и исторические романы и предавалась девичьим фантазиям…
С важным видом Филипп приоткрыл один глаз.
