– А она не забыла упомянуть, что в соответствии с достигнутыми соглашениями о совместной опеке не сможет в ближайшее время покинуть не то что Америку, но даже Сан-Франциско?
– О какой еще совместной опеке? – удивился Джон.
– О совместной опеке над нашим общим ребенком, – ошарашил его ответом Таннер.
– Не знал, что у вас есть совместный ребенок. Вообще не знал, что у Анны есть дети.
– В июне следующего года будет, – торжественно объявил будущий отец.
– Вот это действительно для меня неожиданность, – признался Джон.
– Об этом пока никто не знает. Я рассчитываю, что и вы не станете никого информировать, Джон, – предупредил англичанина Таннер, но тот проигнорировал это предостережение.
– Мои поздравления, – сухо проговорил он.
– Благодарю… Надеюсь, теперь вы понимаете, что Анна не сможет принять ваше предложение о работе?
– Я понимаю, что женщина попала в безвыходную ситуацию, чем вы и пользуетесь, обойдя ее заслуженным повышением. Я знаю, как много Анна работала для того, чтобы прокладывать себе путь наверх. Постоянно удивлялся ее недюжинному упорству.
– Пока она в Сан-Франциско, все наши проблемы решаемы, – убежденно проговорил Таннер.
– Хотелось бы в это верить, – отозвался англичанин.
– Вы планируете поужинать с Анной? – спросил Таннер, поднимаясь с места, давая понять, что на этом аудиенция закончена.
– Да, – подтвердил Джон свое намерение.
– В таком случае увидимся за ужином. Я обязательно к вам присоединюсь, – заверил гостя исполнительный директор, провожая его к двери.
* * *
Через несколько часов Джон Гилбрейт вновь появился в кабинете Анны, как они и условились ранее, с намерением отправиться поужинать.
Он сообщил ей, что Таннер изъявил желание к ним присоединиться. Было заметно, что Анна удивилась. Джон предпочел воздержаться от нескромных вопросов, тем более что через мгновение обстановка стала критической.
Анна хотела встать из-за стола и отправиться в ресторан со своим британским партнером, однако не смогла этого сделать. Она осела на свой стул, скрючившись от боли и обхватив руками живот.
– Боже, боже, только не это! – взмолилась женщина. – «Скорую помощь»…
Джон схватил телефонную трубку и набрал номер службы спасения.
– Что сказать? – спросил он Анну.
– Сильные боли у беременной женщины. Угроза выкидыша, – простонала она.
Джон повторил все в точности, когда диспетчер принимала его сообщение, и назвал адрес, куда подъехать.
Затем осторожно подвел Анну к диванчику, на котором она свернулась в комочек, тихо постанывая.
Не зная, чем еще можно ей помочь, Джон ласково гладил ее по голове.
– Милая, все будет хорошо, – пообещал он.
– Свяжись с Таннером, – попросила его Анна.
– Хорошо. Не волнуйся. «Скорая» уже выехала.
* * *
Едва услышав в телефонной трубке тревожный голос с британским акцентом, Таннер понял, что с Анной что-то случилось. Лифт оказался занят, и Таннер, подбежав к лестнице, мгновенно преодолел несколько этажей, разделявших их кабинеты.
Его встретил Джон Гилбрейт.
– «Скорая» уже едет. Я не знаю, чем помочь Анне. Острые боли.
– Таннер, я боюсь. Не хочу потерять его, – сквозь слезы страха и боли пробормотала Анна, открыв глаза.
– Милая, держись, ты сильная, – твердо проговорил Таннер, крепко сжав ее руку. – Ты справишься, я тебя знаю, – ободрял он испуганную женщину.
– Таннер…
– Что?
– Помоги.
– Дорогая, «скорая» уже едет. Потерпи еще немного.
– Пообещай, что с нашим ребенком все будет хорошо, – попросила она в отчаянии.
– Я клянусь тебе, что с ним все будет в порядке, – решительно заверил он Анну.
– Боже, как страшно… – бормотала она, кусая губы от боли.
– Хорошо, что ты была не одна, – сказал Таннер и, обратившись к англичанину, поблагодарил: – Спасибо, что позвонили мне.
– Рад был хоть чем-то помочь, – озабоченно проговорил тот.
Вскоре на пороге кабинета Анны появились врач и два санитара. Они осторожно положили женщину на носилки и быстро покатили их к лифту. Таннер последовал за ними.
– Вы отец ребенка? – спросил его врач.
– Да, – отозвался Таннер.
– Поедете с нами.
– Куда вы намерены ее везти?
– Госпиталь Мерси, – ответил тот.
Каталка въехала в лифт. Таннер протиснулся внутрь, склонился над стонущей Анной и принялся сыпать уверениями в счастливом исходе.
Когда они добрались до больницы, Анну отвезли в третью смотровую, а Таннера задержали в приемной для оформления документов. Хотя тот отчаянно упирался, прорываясь к ней.
– Ее осматривает наш лучший специалист, – строго сказала ему медсестра. – Вы обязаны снабдить нас всей имеющейся информацией в интересах ваших жены и ребенка.
Таннер исчерпывающе ответил на все вопросы, попутно радуясь, что имел возможность присутствовать на приеме у доктора Орсингера, из лекции которого он, как оказалось, вынес немало.
Через некоторое время появился врач, который сразу позвонил в хирургическое отделение с просьбой подготовить операционную.
Таннер вскочил.
– На третьем месяце беременности? Неужели ничего нельзя сделать?
– Успокойтесь. Это аппендицит, – утешил его врач.
– Вы уверены? – недоверчиво спросил Таннер.
– В данном случае консилиум не требуется, – отмахнулся доктор.
Таннер курсировал по коридору, садился в кресло у стены, нервно вскакивал и вновь принимался бродить взад-вперед. Анна все еще находилась в операционной. Пока она была под наркозом, ему мерещились сплошные опасности. Он и не думал, что удаление аппендикса настолько длительная процедура.
Помимо него в коридоре сидело еще двое ожидающих. Они спокойно смотрели телевизор, что под самым потолком кронштейнами был прикреплен к стене. Звуки, доносившиеся из динамиков, нервировали Таннера.
Он дошел до предела, с трудом удерживая себя от того, чтобы ворваться в операционную и потребовать от медиков объяснения, почему они так долго возятся и держат его в неизвестности.
Таннер не мог представить, что этот ожидаемый обоими ребенок, который так осложнил их жизнь, не родится. Ради его благоденствия он уже был готов пожертвовать чем угодно. Таннер мысленно молился. Он торговался с силами небесными, обещая, что пойдет на любые уступки, лишь бы Анна была довольна и смогла благополучно выносить его дитя. Он был готов хоть сейчас звонить Элли Снодграсс, чтобы та подготовила приказ о переводе Анны Ларкин в Брюссель, а потом доставила этот документ в больницу, где он на глазах у Анны его подпишет. Лишь бы с ней все было хорошо. Лишь бы их ребенку ничего не угрожало.
