Она вышла на кухню, уперла руки в бока и яростно заспорила с собой – стоит ли перед отъездом сдобрить его жаркое хорошей порцией жгучего кайеннского перца или нет?
– Замечательная мысль, – вслух произнесла девушка. Однако, как следует поразмыслив, отбросила эту идею и отправилась в студию, где осталась ее одежда. Глупо, конечно, но Лайзе было неприятно, если бы, вернувшись, Харрис застал ее по-прежнему неодетой.
По дороге Лайза бросила еще один взгляд в ту сторону, где маячил Харрис. Он с собакой отошел еще дальше, по-видимому направляясь к большой запруде, где во время прошлого сеанса он и Лайза прогуливались и бросали в воду камешки.
В студии она натянула джинсы и кофточку, на мгновение пожалев, что у нее не хватило ума перед выездом надеть бюстгальтер. Тогда это показалось Лайзе несущественным – ведь она все равно собиралась снять его вместе с другими вещами. Однако теперь, смущенная проповедью Харриса и еще больше – его ласками, Лайза жалела…
– Какая разница, раз ты все равно не собираешься оставаться на обед, – оборвала она себя.
Да, Лайза по-прежнему намеревалась выполнить условия сделки – ей не было нужды нарушать их соглашение. Но сегодняшний день грозил стать исключением. Кроме того, она ведь согласилась позировать, а не поддерживать за обедом светскую беседу.
И тут, когда она уже подошла к двери студии, до Лайзы дошла вся тяжесть обвинений Харриса, и в ней снова вспыхнул гнев.
Здесь, всего в каких-то нескольких ярдах от нее, стояла тщательно укрытая мешковиной скульптура, которую Харрис так упорно не хотел показывать. И называл при этом, между прочим, самые дурацкие причины.
Лайза оглянулась.
Джек носился по лужайке с палкой в руке, стараясь забросить ее подальше. Пес прыгал, стараясь вырвать палку, и возбужденно лаял.
А что, если?..
Отважится ли она посмотреть?
– Еще как отважусь! – пробормотала Лайза, уже направляясь к скульптуре.
Мгновение спустя она была у цели и ощупывала мешковину, буквально дрожа от нетерпения. Или от страха? – подумала Лайза и с опаской бросила взгляд в окно.
Убедившись, что Харрис далеко, она поспешно сдернула мешковину, пока мужество окончательно не изменило ей.
И застыла в полном недоумении. Ибо перед Лайзой была вовсе не полуобнаженная морская нимфа-сирена с развевающимися волосами и лицом, похожим на ее собственное.
Из-под резца этого злодея-художника вышло нечто чудовищное. На нее смотрела, злорадно ухмыляясь и вывалив язык, паршивая псина Харриса!
Это уже был полный абсурд! Лайза оглядела студию. Ее взгляд метался от одной накрытой мешковиной работы к другой, затем снова остановился на фигуре, стоявшей перед ней.
Нет, это невозможно: у него же не было времени… да и неоткуда было взяться… Это же какое-то безумие! Пока Лайза водворяла мешковину на место, стараясь, чтобы все выглядело так же, как раньше, мысли беспорядочно метались у нее в голове.
По-прежнему в полном смятении она подскочила к окну, затем принялась за осмотр студии и стала поднимать чехлы на всех скульптурах.
Никакой сирены не оказалось. И вообще ни одной человеческой фигуры! И что окончательно добило девушку – нигде никаких следов привезенной ею хуонской сосны. Ничего!
Лайза не верила своим глазам – просто отказывалась верить. Теперь ей уже было наплевать, если ее застанут. Она принялась методично обследовать всю студию, заглядывая под скамьи, в помещение, видимо служившее складом, обшаривая даже углы, либо до смешного узкие и неспособные вместить скульптуру, либо явно пустые.
– Это же полный абсурд, – снова и снова твердила себе Лайза во время этих трудных и совершенно бесплодных поисков. Действительно, абсурд. Но сейчас с этим будет покончено, решила она, выглянув в окно и обнаружив, что Харрис с псом возвращаются.
Лайза едва дождалась, когда они войдут во двор. И уже подготовилась к тому, чтобы заорать на Джека, как вдруг с ужасом поняла, что не может этого сделать.
7
Осознание этого факта поразило Лайзу как удар грома. Она могла лишь стоять в полном смятении, наблюдая за их приближением.
Лайза не могла и не смела наброситься на Харриса, требуя объяснения, зачем ему понадобилось, чтобы она позировала полуобнаженной для статуи пса. Да и как она могла? Это было бы признанием того, что она повинна еще и в таких грехах, как слежка и обман.
Но сам-то он хорош! И еще смеет заикаться о честности. Заставил позировать в таком виде и не однажды, и теперь Лайза даже не знала для чего – может, вовсе и не для той сирены, которую она видела едва начатой.
И вообще вся эта затея выглядела какой-то бессмысленной – Джек с самого начала водил ее за нос, хитрил. Лайза на мгновение пожалела, что ничего не подсыпала ему в жаркое, добрая порция мышьяка не помешала бы. Но куда уж ей!
Однако и сделать так, как хотела в первый момент – одеться и уехать до его прихода, – Лайза уже тоже не могла, слишком поздно.
Хуже всего было то, что Джек каким-то образом обо всем догадался. На его лице ясно читалось, что ему прекрасно известно, что она шарила в мастерской. Его взгляд говорил о твердой решимости разобраться с Лайзой.
Она замерла от страха, ибо уже влюбилась в него и страшно боялась, что Джек догадается об этом. Вот тогда-то он получит все козыри в руки!
Ну нет, подумала Лайза, это ему не удастся. Она не допустит насилия над собой. Хватит с нее ванны!
Господи, что же делать? Она стояла в полной растерянности, скрестив руки на груди, и не знала, что сделать, что предпринять.
Она не какой-нибудь подросток, ставший жертвой телячьей привязанности к экранному кумиру, а взрослая женщина. И даже если Джек сомневается в ее опытности по части любовных дел, это еще ничего не значит. Это все слова, она же не спала с ним ни разу. Нет, всему происходящему должно быть какое-то объяснение – иначе и быть не может. И это объяснение она получит, чего бы это ей ни стоило.
Как ты смеешь, негодяй, обвинять меня? – подумала Лайза и, спохватившись, сообразила, что если не перестанет снова и снова повторять эти слова, то они станут первыми, сорвавшимися с ее языка.
Проблему решил Забияка.
Едва завидев Лайзу, он весело тявкнул и ринулся вперед. Пес встал на задние лапы, передние положил на плечи девушки и, едва не опрокинув Лайзу, принялся лизать ей щеки.
Сердитый окрик хозяина остался без внимания. Лайза оказалась в лапах восторженного зверя, явно вознамерившегося доказать ей свою преданность.
– Болван ты этакий! Назад! Назад! Фу! – воскликнула Лайза, когда ей наконец удалось оттолкнуть от себя пса. – Сидеть! – велела девушка, предостерегающе подняв палец, и, к ее удивлению, пес повиновался.
