— Лена, если ты думаешь, что владеешь ситуацией… Так ты зря так думаешь. Не так все это просто.
— Тебе не о чем беспокоиться.
— Мне всегда есть о чем беспокоиться, когда речь идет о тебе. Ты — моя подруга. Ладно, я пошла. У нас сегодня семейный обед. Ты повнимательнее с Пашкой! Не хватало еще, чтобы слухи пошли о вас с ним. Не вздумай отдаться ему на первом же свидании.
— Ты не подруга, ты змея.
Тимошкина фыркнула и испарилась. Лена некоторое время сидела и улыбалась своим воспоминаниям о прошедшей ночи, а потом вдруг ощутила чье-то присутствие. Она резко обернулась — в дверях стоял предмет ее мечтаний.
Макс шагнул через порог, протянул ей черный газовый шарф.
— Ты уронила вчера…
— Спасибо.
— Пожалуйста. Пойдем сегодня куда-нибудь?
— Вряд ли.
— Ну, хочешь — уедем из поселка. Пикник на природе… с раздеванием.
— Пошляк!
— Ладно, ладно, это я от смущения. Так как насчет поездки?
— Я не могу. Я сегодня занята.
— Ой! На свидание собралась?
— Да, собралась.
В темных глазах мелькнула молния ревности, отчего у Лены еще больше поднялось настроение.
— С кем это, если не секрет?
— С Павлом Сергеевичем Мячиковым.
— Чего? Это с участковым?
— Да. Ты что, ревнуешь?
— Что ты! Если ты предпочитаешь тип Мячикова… мне просто нет смысла ревновать. Тут я ему не соперник. У него фуражка, сапоги, кобура… Не знаешь, пушка у него есть?
— Не знаю. И Мячиков вовсе не мой тип. Просто пригласил меня в ресторан, я согласилась. Надеюсь, это поможет утихнуть разговорам о нас с тобой.
Макс резко шагнул к ней, схватил за руки, стиснул так, что кожа на запястьях побелела.
— Плевать на разговоры!
Яростный поцелуй обжег ее губы.
— Позвони ему, скажи, что передумала, что голова болит, что молоко убежало — отмени свидание.
— Нет! Не сегодня. Сегодня я иду в ресторан с Пашкой.
Несколько секунд он смотрел ей в глаза бешеным взглядом, потом выпустил ее руки, коротко и горько хохотнул.
— Что ж, отлично. Захочешь потрахаться — пиши еще одно письмо.
Повернулся и стремительно вышел прочь. Лена ошеломленно уставилась ему вслед. Письмо? Но в ее письме не было ни слова насчет… Наоборот, это было в высшей степени холодное, официальное и на редкость дурацкое письмо о том, что им лучше оставаться просто соседями. Те, старые письма были куда более искренними, но уж в них тем более не было ни слова о сексе.
Туся права, ей только кажется, что она контролирует ситуацию. На самом деле все куда серьезнее. Начать с того, что она физически не может сопротивляться убийственному обаянию Макса Сухомлинова.
И еще этот идиотский ресторан!
Ресторан в Кулебякине был один. Довольно, кстати, неплохой, потому что посетителей в нем всегда хватало — наиболее крутые обитатели элитной части поселка приходили сюда с семьями и привозили партнеров по бизнесу.
Максим Сухомлинов в шикарном костюме оливкового цвета и шелковой рубахе с расстегнутым воротом сидел у стойки бара и мрачно перекатывал виски в толстостенном бокале. Душа его разрывалась на части. С одной стороны, он злился на Синельникову, с другой — понимал, что переться в ресторан глупо, с третьей — сама мысль о том, что Ленку Синельникову в ресторан приведет другой мужчина, пусть даже и такой несуразный, как Пашка Мячиков, приводила его в неистовство.
Зачем она затеяла эти игры? Неужели нельзя было просто получать удовольствие друг от друга — а в том, что они получали взаимное удовольствие, Макс не сомневался. Правда, с каждой минутой он все больше убеждался и в том, что между ним и Ленкой существует куда более тесная связь, нежели простое плотское влечение.
Может, тогда, в университете, он был прав, и они с Ленкой действительно были влюблены? Тогда какого лешего она не отвечала на его письма?
— Привет! Не против, если я присяду рядом?
Хриплый и низкий женский голос в сочетании с ногами от шеи, крайне короткой юбкой и ослепительным макияжем выдавали в незнакомке профессиональную обольстительницу. Не проститутку, нет — девиц этой древнейшей профессии Макс за свою жизнь навидался вдоволь. Скорее, девушку из эскорт-группы — за новыми русскими бизнесменами водилась такая слабость. Это когда хочется одновременно и приличия соблюсти, и с красивыми телками пообщаться.
Максу неожиданно пришла в голову убийственная мысль. Вот сейчас Синельникова войдет — а тут и он с…
— Как зовут?
— Элеонора, но можно Нора. Или Лера. Или Эля. В принципе мне фиолетово…
…а тут и он с Элей-Норой-Элеонорой! Синельникова бах! — и в обморок. Мячиков, конечно, ни в зуб ногой, тут он, Максим, хватает в объятия, целует… в смысле, делает искусственное дыхание, брызгает водичкой, и едва она очнется, орет: любимая, забудь обо всем, приди в мои объятия…
— Так я присяду?
— А? Куда? Ну да, садись. Меня Максом зовут, хотя тебе это, небось, тоже фиолетово?
Элеонора засмеялась, потом лихо поддернула юбку и влезла на высокий табурет, явив миру полное отсутствие нижнего белья, если не считать двух веревочек, пропущенных между умопомрачительными ногами. Макс и глазом не моргнул, заказал даме водки, себе еще виски, и минут пятнадцать они весело трепались, после чего Элеонора с подкупающей откровенностью предложила переместиться в более спокойное место. Макс фыркнул и красноречиво обвел взглядом полупустой зал. В пять часов вечера здесь было несколько пустынно. Элеонора не обиделась, философски пожав плечами:
— Ну а вдруг бы ты согласился? День сегодня паршивый, ты симпатичный, вот я и решила — можно же хоть что-то для души? Я и так работаю как папа Карло.
Макс позволил себе усомниться в том, что Элеонора и папа Карло могут считаться коллегами, на что Элеонора остроумно ответствовала, что среди ее клиентуры попадаются либо отъявленные чурбаки, либо пни с малюсенькими сучками, так что с папой Карло они даже могут создать профсоюз. Оба засмеялись, и некоторое время все шло просто замечательно — Элеонора хватала Макса за колено, а Макс игриво толкал Элеонору в крутое бедро. А потом растворились двери и на пороге ресторана «Березовая опушка» появилось Чудо.
Павел Сергеевич Мячиков предстал во всем блеске своей величественной красы. Белоснежная парадная форма отчасти напоминала маршальский мундир, тулья фуражки взмывала к небу куда надменнее, чем у офицеров ВВС, сапоги блестели черным лаком (и воняли натуральным дегтем), а кобура мужественно хлопала по тугому мячиковскому заду. Лицо у Паши было суровое и горделивое одновременно — с одной стороны, под руку его держала красавица Ленка Синельникова, с другой — в скором времени предстояло снимать фуражку, а это совершенно точно снизит эффект….
