Окончание фразы застряло у Кевина в горле, потому что в этот момент из-за его спины вдруг появилась рука, которая сгребла воротник его рубашки. Вслед за рукой в гостиной, к непередаваемому изумлению Виолы, появился Филипп Ланже. Не выпуская воротника Кевина, Филипп развернул его лицом к себе, хорошенько встряхнул и, глядя на него взглядом человека, собирающегося совершить хладнокровное убийство, спросил:
— Это кого ты тут собрался отправить в психушку, приятель?
Кевин открыл рот, но вместо связной речи издал лишь несколько булькающих звуков. Да и вообще у него сейчас был вид человека, который вот-вот потеряет сознание. Самодовольная ухмылка бесследно исчезла с его лица, сменившись выражением смертельного испуга, лицо приобрело зеленоватый оттенок. Но больше всего Виолу удивило, что Кевин даже не попытался вырваться из захвата Филиппа и бежать. Наверное, змеиный взгляд Филиппа в сочетании с его внезапным появлением парализовал Кевина, лишив его способности сопротивляться. Впрочем, на его месте Виола, наверное, и сама бы лишилась дара речи. Филипп Ланже умел при желании нагнать на людей страху.
— Молчишь, голубчик? — Филипп недобро усмехнулся. — А ведь минуту назад ты просто блистал красноречием! Может, все дело в том, что воротничок слишком давит тебе на горло? — заботливо осведомился он. — Так бы и сказал!
Он разжал руку, и Кевин начал медленно оседать на пол. Взяв за плечо, Филипп поставил его на ноги, потом слегка похлопал по щекам.
— Ну-ну, приятель, приди в себя! — сказал он. — Я ведь задал тебе вопрос, а я очень не люблю говорить в пустоту. Так кого ты хочешь упрятать в психушку?
— Ни… кого, — чуть слышно пролепетал Кевин.
— Что-что? — переспросил Филипп. — Никого? Что ж, это хорошо, что никого. Теперь, пожалуйста, ответить мне еще на один вопрос. — Его брови грозно сошлись на переносице. — Как могло случиться, что ты снова побеспокоил мисс Паркер? Может, все дело в том, что при прошлой нашей встрече я неясно выразился? Я сказал тебе, чтобы ты убирался из этого дома, но забыл добавить слово «навсегда». А ты оказался таким недогадливым! — Филипп сокрушенно покачал головой. — Плохо, приятель, очень плохо. Потому что теперь мне придется…
Он сделал многозначительную паузу, и Кевин воспользовался этим, чтобы вставить несколько слов в свою защиту.
— Я ничего не сделал, — торопливо забормотал он. — Ничего ужасного, клянусь вам! Я всего лишь… всего лишь хотел предложить мисс Паркер встречаться со мной…
— Что?! — угрожающе перебил его Филипп. — Встречаться?! С моей подружкой?!!
— А… — Кевин на мгновение лишился дара речи. — Но ведь я не мог знать… она мне ничего не сказала…
— А с какой стати она будет вступать с тобой в объяснения, чертов сукин сын?! — заорал на него Филипп. — Ты что ей, родной брат, что ли?! Довольно и того, что она указала тебе на дверь! Или ты привык, чтобы тебя выкидывали из дома через окно, выбивая твоей тупой башкой стекла?!
Он шагнул к Кевину с таким видом, будто действительно собирался схватить его в охапку и выбросить в окно. Однако у Кевина инстинкт самосохранения, по-видимому, пересилил испуг, потому что он вдруг опомнился, метнулся к двери и пулей выскочил в прихожую, а затем на крыльцо. Филипп бросился за ним следом, но дальше крыльца не стал его преследовать.
— И только попробуй еще раз подойти к мисс Паркер ближе, чем на сотню шагов! — донесся до ушей Виолы его угрожающий окрик. — Только попробуй, скотина!
Потом Виола услышала, как Филипп закрывает дверь, а секунду спустя он вернулся в гостиную. Его глаза все еще метали молнии, дыхание было учащенным, на шее, в расстегнутом вороте рубашки, пульсировала голубоватая жилка. Но когда он посмотрел на Виолу, его взгляд сразу смягчился, а на губах затеплилась улыбка, от которой у Виолы радостно забилось сердце. Она машинально улыбнулась Филиппу.
— Спасибо тебе, Филипп, — признательно промолвила она. — Ты снова появился как нельзя вовремя. Просто не представляю, чем бы это все закончилось без тебя.
— Надеюсь, я достаточно застращал этого мерзавца? — с беспокойством спросил он. — Или следовало применить более радикальные меры?
Виола рассмеялась.
— Думаю, что принятых мер окажется достаточно. Во всяком случае, перетрусил он изрядно. Что ж, так ему и надо, самодовольному подонку!
— Ты довольна?
— Да, очень!
Филипп подошел к Виоле и пытливо заглянул ей в глаза.
— Что это за тип, Виола? Я подозреваю, что в прошлый раз ты что-то не договорила. Пожалуйста, расскажи мне, кто он такой, что тебя с ним связывает. Если я буду все знать, я смогу наверняка оградить тебя от него.
Виола на минуту задумалась, потом глубоко вздохнула, решительно тряхнула головой и посмотрела на Филиппа.
— Хорошо, я расскажу. Да тут, собственно, и рассказывать нечего. Обычная история, каких много. Этого типа зовут Кевин Гилфорд, он живет в другом конце нашей улицы. Шесть лет назад, когда я в последний раз гостила у бабушки, я встречалась с ним. Можно сказать, он был моей первой любовью. До него я вообще не встречалась с парнями и была… абсолютно наивной, глупой девчонкой, которая думала только об учебе и о том, как поступить в университет. А Кевин был уже достаточно опытным молодым человеком, в том смысле, что уже давно был не девственником. И он… уговорил меня вступить с ним в интимные отношения. Бабушка предостерегала меня, чтобы я не была дурочкой и не допустила ничего такого, но я не послушалась ее советов. Мы с Кевином стали близки, и я почти сразу забеременела. Как только Кевин узнал об этом, он рассказал обо всем матери, и та отправила его в другой город. А мне сказала, что не допустит, чтобы ее сын женился на такой легкомысленной, распущенной девушке, как я.
— Вот ведьма! — в сердцах воскликнул Филипп.
— Я не сказала ничего бабушке и вернулась в Филадельфию, — продолжала Виола, бросив на него благодарный взгляд. — И начался сущий кошмар! Родители уговаривали меня сделать аборт. Я не соглашалась, но спустя какое-то время у меня начались проблемы со здоровьем. Мне грозил выкидыш, врачи пугали меня, что ребенок может родиться больным, или я потеряю его на большом сроке, и тогда мое здоровье может сильно пострадать. В такой обстановке у меня сдали нервы, и я решилась на аборт. У меня просто не было сил бороться за этого ребенка! Я была совсем одна, меня никто не поддерживал, совсем никто…
Виола замолчала, жалобно шмыгнув носом. Филипп тотчас обнял ее за плечи и бережно прижал к себе, нежно целуя ее волосы. Первым побуждением Виолы было вырваться, но она вдруг почувствовала себя такой жалкой, такой несчастной, что не стала отталкивать Филиппа и прижалась лицом к его теплой груди.
