— Мы взрослые люди, — пытаюсь до Зайцевой достучаться. — Проблему нужно решать, а не сбегать от неё.
Светка выглядит словно разъярённая кошка. Она всегда была крайне эмоциональной. Меня не было шесть лет, теперь появился. Лезу в её жизнь, прохода не даю. Она вправе меня возненавидеть. Я прекрасно понимаю её.
Именно поэтому старался действовать максимально тактично. Не гнуть свою линию. Не напирать.
Зря.
Добрым и мягким я ей нафиг не нужен. Пора становиться собой.
— Илларионов, да ты издеваешься надо мной?! — гневно сверкает глазами.
— Поверь, если бы я начал над тобой издеваться, — произношу низким голосом. — Ты это точно заметила бы, — не отрываю от Зайцевой строгий взгляд. — Могу начать. Хочешь? — подминаю её своей властью.
Светка теряется. Замолкает. Хлопает пышными ресницами и пытается подобрать правильные слова.
Правильно, милая, не распыляйся. Прикуси язычок. Давно пора.
— Илларионов, ну и гад же ты, — цедит сквозь зубы. Во взгляде ненависть. Напоминаю себе, что от неё до любви один шаг. Значит, я двигаюсь в правильном направлении.
— Что ещё хочешь сказать? — намеренно нарываюсь. Пусть уж выльет разом накопленные за шесть лет обиду и боль, докатиться до истерики. Затем успокоится. И лишь после этого мы сможем спокойно обо всём поговорить.
Моя зая импульсивная, эмоциональная, взрывная. Именно такой я её и полюбил. Именно такая и нужна мне.
— Ничего, — недовольно бурчит. — Ты всё равно сделаешь так, как считаешь нужным.
Улыбаюсь. А ведь помнит.
— Правильно, — киваю удовлетворённо. Зайцева смотрит волком. — Пойдём, — беру её за руку. — Нам нужно поговорить. Нормально! — специально делаю акцент на этом слове. Света пыхтит. — Ведь именно для этого мы сегодня встретились. Ведь так, дорогая? — не отвожу от нее внимательный взгляд. Любимая закипает.
— Хорошо, — произносит сквозь стиснутые зубы. — Разговор, так разговор, — соглашается. Я доволен. — Но поверь, — недобро щурит глаза. — Он тебе не понравится!
На ее выпады реагирую совершенно спокойно. Я был бы весьма удивлен их отсутствию.
Света вправе выдвигать мне претензии. Она одна растила наших детей. Мне сложно представить всё, через что пришлось пройти моей любимой женщине одной. Но теперь я рядом. Я здесь. И ни Свету, ни детвору я просто так не оставлю.
Я виноват. Своей вины не отрицаю. Напротив, её признаю! Но хватит ли этого и всего лишь моего слова, что не мог вернуться к ней раньше? Не потребует ли доказательства? Они у меня есть. Только предоставлять кому бы то ни было, ценную информацию я не имею ни малейшего права.
Заходим в небольшое кафе. Оно испокон веков находится на территории старинной усадьбы. Внутри тихо. Спокойно. Посетителей нет. Отлично! Самое то для разговора по душам.
С порога требую, чтобы вызвали администратора. К нам тут же подходит женщина за сорок в строгом костюме. Объясняю ей своё пожелание, прикрепляю к нему весомый аргумент в виде пары десятков банкнот крупного значения. Под удивленным взглядом Светы, кафе закрывается на спец. обслуживание.
— Ты зачем снял зал? — смотрит на меня. Глаза полны шока.
— Нам нужно поговорить, — говорю строго, но совершенно спокойно. — Теперь нас никто не побеспокоит.
Мы не успеваем договорить, как к нам подходит молодой парень. Официант.
— Прошу, следуйте за мной, — галантно обращается к нам. Ведёт к уединенным кабинкам.
Мы направляемся за ним. Молча. Каждый думает о своем. И Света, и я пытаемся подготовиться к сложному разговору.
Отпускаю официанта, бросаю на стол меню. Оно нам понадобится, но всё-таки позже.
— Присаживайся, — рядом с накрытым на две персоны столом отодвигаю стул. Света садится.
— Благодарю, — отвечает с лёгкой улыбкой. Кивает. Ловлю себя на мысли, что дико хочу её поцеловать.
Глава 31. Света
Наш разговор затянулся до самой ночи. Матвей рассказал как провёл последние шесть лет. Как скрывался. Как пытался доказать свою невиновность. Как сожалел о разрыве отношений со мной.
Моя сестра настолько профессионально обвела его вокруг пальца, что Илларионов даже ничего не смог сделать. Он ушёл с головой в работу, злоупотреблял крепкими напитками и не думал ни о чём другом.
Очнулся же мужчина уже будучи глубоко женатым. Толку сожалеть о собственной глупости нет, поэтому он решил всё исправить. Правда, исправление затянулось на шесть лет.
— Света, знаю, что очень сильно виноват перед тобой и нашими детьми. Ты вправе меня ненавидеть. Ведь в твоих глазах я ублюдок и тварь, — его взгляд… В голубых глазах бушует буря. — Если честно, то слабо представляю как смогу всё исправить. Но я не остановлюсь пока ты меня не простишь.
Матвей замолкает. За столом повисает тишина. Не нахожу слов, чтобы описать испытываемые мною чувства.
Пытаюсь разобраться в себе. Меня разрывает на части. Сильнейшее желание снова быть с ним противоречит здравому смыслу, разумом всё понимаю, но сердце отказывается принимать.
— Матвей, — стараюсь тщательно подобрать слова. — Я очень хочу тебе верить. Честно, — накручиваю спагетти на вилку, нервы шалят. — Наши дети ждут встречи со своим отцом уже много лет. Им приходится расплачиваться за наши грехи, хоть они сами ни в чём не виноваты, — опускаю взгляд в тарелку, достаю вилку из макаронного комка. Снова поднимаю глаза на Матвея. — Ты просишь дать тебе ещё один шанс. Не уверена, что это хорошая мысль. Отношения строятся на доверии, а тебе доверять я вряд ли снова смогу. Думаю, ты это понимаешь.
— Понимаю, — кивает. Его тон спокоен. Мужчина уверен в себе. — Это пока.
— Пока? — выгибаю бровь.
— Неужели ты считаешь, что я сяду и буду ждать, когда ты меня простишь? — впивается взглядом. Теряюсь.
— Ты и ждать? — из меня вырывается истеричный смешок.
— Ну вот, видишь, даже спустя столько лет, ты меня отлично понимаешь, — произносит мужчина. Его взгляд теплеет. — Доедай. Нам пора.
Под пристальным взглядом Илларионова доедаю ужин. Кусок в горло не лезет, но перечить ему смысла нет. Матвей прав, мне нужно поесть. И так целый день из-за нервов ничего в рот взять не могла. Не хочу снова с желудком свалиться.
Ухожу в туалет, привожу себя в порядок, когда возвращаюсь в зал, то вижу Матвея у дверей. Он ждёт меня.
— Готова? — проходит по мне многозначительным взглядом. Мурашки по коже. Тянет низ живота.
— Да, — киваю. Обхожу мужчину стороной первой выхожу на улицу. Вдыхаю свежий воздух, остужаю мысли.
— Скажи, ты знаешь кто отец у Киры? — своим вопросом Илларионов сбивает меня.
Мы идём по тропинке назад, к машине. В парке стоит тишина. Единичные прохожие торопятся скорее убраться отсюда, им страшно, ведь за деревьями толком ничего не рассмотреть. Мне же хорошо и комфортно. Пока Матвей рядом, бояться нечего.
— Конечно, знаю, — удивляюсь вопросу. — У меня с ней один и тот же отец.
— Боюсь, вынужден тебя разочаровать, — произносит весьма осторожно. — У вас разные отцы. Твоя мачеха на протяжении многих лет изменяла своему мужу.
— Не может быть, — останавливаюсь. В шоке смотрю на него.
— Да, — Илларионов в очередной раз разбивает картину моего привычного мира.
— И… кто? — спрашиваю. — Ты знаешь. Да?
— Знаю, — подтверждает. — По странному стечению обстоятельств, им оказался тот, кто яростно охотился за мной все эти шесть лет.
— Не может быть! — ахаю. Я в полном шоке.
— Может, — злорадно ухмыляется Матвей. — В этой жизни может быть всё.
— Почему же он тебя не поймал? Только не говори, что из-за Киры! Не поверю! — фыркаю.
— У них был более коварный план, — говорит, берёт меня под руку, ведёт в сторону оставленной машины.
— Какой? — не унимаюсь.
— Поверь, тебе лучше не знать, — подмигивает и резко переводит разговор в другое русло. — Лучше расскажи про детей. Кроме того, что их зовут Маруся и Денис, я толком ничего не знаю.
— Вот прям так и ничего? — щурю глаза. — Прям не верится, чтобы ты справок не наводил.
