— Поцелуй меня на удачу, — попросил Джафар, ставя все фишки на двадцать два. В черном смокинге, в белом бурнусе, волнами спадавшем с плеч, он выглядел как распутник девятнадцатого века.
Его взгляд был способен растопить ее сердце.
— Поцелуй меня, — приказал он, когда металлический шарик покатился, подпрыгивая в лунках.
И в этот день удача была не на его стороне, как ни старался он поймать ее. Но Джафар продолжал упорные попытки. Все за столом знали, что он выжат как лимон, у него не осталось ни копейки, поскольку любовница вытянула все до последнего.
— Я не знаю, как мы доберемся домой, — пригрозил Джафар, но Лизбет лишь равнодушно махнула рукой и подняла бокал с шампанским:
— За нашу победу!
Он наклонился, схватил ее в объятия и при всем честном народе поцеловал. Позади них крутилось колесо рулетки.
— Поцелуй же меня, дорогая, — прошептал Джафар, — и скажи, что любишь.
Он всего лишь играет, напомнила себе молодая женщина.
— Я люблю тебя, — выдохнула она.
Его чувственные губы встретились с ее, и оба закружились в вихре страсти.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он, подняв голову.
Позади них раздался дружный вздох толпы. Тут они словно бы вспомнили, где находятся, и отошли друг от друга.
— Двенадцать, — провозгласил крупье.
— Не-ет! — в отчаянии простонала Лизбет.
Джаф молчал. Но она почти физически ощущала его решительный настрой.
«Распутник» бросился к столу и разметал по всей поверхности несчастливые фишки, которые полетели в разные стороны. Люди шарахнулись от него.
Джаф пробурчал под нос проклятие и допил из бокала золотистое шампанское.
— Так, — угрюмо сказал он, стукнув кулаком по столу. — Это конец. Идем.
Он схватил молодую женщину за руку и потащил к выходу. Но Лизбет вывернулась и рассмеялась.
— Ты не можешь уйти! — выкрикнула она. — Удача вот-вот придет к нам, а мы от нее отвернемся? Двенадцать — это почти двадцать два, разница всего в десятку. Еще одна попытка, Джаф.
Он сопротивлялся, она просила. Другие игроки неловко пятились назад.
— Давай же! — кричала Лизбет. — Ради меня. Еще одна маленькая попытка.
Кажется, Джафар начал раздражаться.
— Нет, — отрезал он. — Это была последняя. Тебе придется продать одну из твоих побрякушек, если желаешь играть дальше, дорогая. — И он дотронулся до изумрудной сережки в ее ушке.
Персонал шушукался, пытаясь найти способ утихомирить буйную парочку, не применяя жестких мер. К ним медленно приближался вышибала. Конечно, советник принца — важная персона, однако в таком состоянии…
— Я не знала, что ты трус! — выкрикнула Лизбет. — Я думала, ты любишь приключения!
— Тише, — стал уговаривать ее Джафар. — Дорогая, не устраивай скандал. Скоро мы пойдем домой.
— Я никуда не пойду! Я остаюсь здесь! Так ты собираешься играть или нет?
— Нет, — решительно заявил Джаф. — Теперь мне придется залезать в карман к брату. А все из-за тебя, малышка. Ты обчистила меня.
Рот и глаза Лизбет открылись.
— Это я тебя обчистила? Я?! Да как ты смеешь?!
Сотрудники казино подходили все ближе. Истерические нотки в голосе Лизбет предупреждали их о надвигающейся буре. Лизбет Рейн, прежде такая веселая и добрая, начала верещать, как старая кухарка или торговка на рынке. Голос ее то звенел, то скрипел, а в зеленых глазах горел огонь ада.
— Мисс Рейн, — тихо проговорил крупье, рискнув взять ее за локоть.
— Убери от меня свои руки! — закричала актриса, так лихо махнув рукой, что всем на мгновение посчастливилось лицезреть ее обнаженную грудь, вынырнувшую из глубокого выреза. Толпа разом выдохнула.
Лизбет все еще вопила, когда ее и Джафа вывели под белы руки из зала, но и в холле она не утихомирилась.
— И не вздумай ходить за мной! — крикнула женщина Джафару. — Ты видел меня в последний раз! — И с этими словами пулей вылетела из казино.
Джафар аль-Хамзех хмурым взглядом проводил Лизбет, поправил сбившийся бурнус, кивнул служащим казино и размеренной походкой направился вслед за возлюбленной.
На другом конце провода отозвался мужчина, голос которого Лизбет узнала:
— Запоминайте адрес, по которому вы тотчас же приедете.
Она кивнула водителю лимузина, которым был советник Ариф аль-Рашид.
— Угол у рынка Крафтс. Там меня будут встречать, — сказала ему Лизбет, и машина тронулась с места.
Пока все шло по плану.
— Есть одна маленькая просьба, мисс Рейн, — говорил ей Ядет аль-Наяз. — Не будете ли вы так любезны набрать номер Джафара аль-Хамзеха и попросить его приехать сюда?
Его голос был полон наглого презрения.
— Это еще зачем? Шутите?! Не собираюсь я ему звонить! — воскликнула она. Ее притворный гнев был неплохим прикрытием нарастающей паники. Что он там еще задумал?
— Боюсь, вам придется согласиться. Ваша награда напрямую зависит от этого.
— Но мы так не договаривались. Джафару не обязательно знать, что я его предала.
Лизбет болтала без умолку, лишь бы оттянуть время, лишь бы понять, что на уме у Ядета.
— К сожалению, это необходимо. Чтобы добиться максимального эффекта, ему придется пройти и через это. Предательство любимой женщины — что может быть хуже для восточного мужчины? Звоните, мисс Рейн.
— Нет, — уперлась Лизбет.
За себя она не волновалась. Как-нибудь выкрутится. Но заманивать в ловушку Джафа? Этого еще не хватало! Ни одна любящая женщина не подвергнет любимого такой опасности!
Ядет нахально ухмыльнулся.
— А ты знаешь, как торговаться. — И он кивнул молодому человеку, который был, очевидно, его сыном. Через пару минут тот принес серебристый кейс, доверху набитый долларами, Лизбет с трудом сдержала возглас удивления.
— Тут миллион долларов, мисс Рейн. Он принадлежит вам.
Пусть так. Но она не сдаст позиции.
— Они не фальшивые? — поинтересовалась цинично актриса.
Ядет склонил голову в знак уважения.
— Убедитесь сами.
Она подошла, взяла одну пачку, перелистала банкноты. Все новенькие и явно не фальшивка.
— Но что мне с ними делать? Что обо мне подумают люди в этой стране? Доллары? Где можно их поменять в таком количестве? — Она намеренно тянула время.
— Все уже устроено в лучшем виде, — заверил он ее. — Звоните же!
Лизбет долго колебалась, рассматривая свой мобильник и крутя его в руках. Секретные службы слышат сейчас каждое их слово. Ничего, что-нибудь непременно придумают. Она вздохнула и решилась.
— Ну, ладно! — Молодая женщина вскочила и заходила по комнате. — Только это нечестно, так и знайте!
