— Моя любовница.
Не в силах произнести ни слова, Бри кивнула. Вытерев большим пальцем ее слезы, Владимир добавил:
— Ну же. Одевайся. Не будем опаздывать. — Он улыбнулся. — Я не хочу упустить возможность поцеловать тебя в полночь.
При виде этой открытой мальчишеской улыбки ее сердце сжалось.
— Мы оба этого не хотим.
Владимир взял вечернее шелковое платье и помог ей одеться. Когда он застегивал его, Бри почувствовала, как его пальцы гладят ее спину. Она не удержалась и посмотрела на Владимира. Его глаза были темными, словно полночное море. От новогодней ночи она получит гораздо больше, чем просто поцелуй.
Бри не его девушка и не его жена. Но, возможно…
Она погладила кулон, принадлежавший когда-то русской княгине. Неужели Владимир все-таки испытывает к ней что-то?
Но могут ли эти чувства перерасти в нечто большее? В любовь?
Как только Владимир застегнул платье, он развернул Бри лицом к себе:
— Ты готова?
Глядя в его прекрасные голубые глаза, Бри старалась ничего не чувствовать. Однако предательское сердце бешено билось.
Он нахмурился:
— Брианна?
— Я только… нанесу помаду. — Подойдя к зеркалу, она накрасила губы ярко-красным цветом. Приподняв край платья, надела туфли с четырехдюймовыми каблуками, украшенные блестящими кристаллами. — Теперь я готова.
Владимир накинул элегантное пальто. Затем он достал из шкафа чехол для одежды и расстегнул его. Бри с неприязнью взглянула на белый мех.
— Не беспокойся. Он искусственный, — успокоил ее Владимир.
Она погладила шубу:
— А выглядит как натуральный.
— Мех очень дорогой. В два раза дороже настоящего. — Вытащив шубу, он набросил ее на плечи Бри. — Я не хочу, чтобы ты замерзла. — И мягко добавил по-русски: — Мой ангел.
— Что это значит?
— Мой ангел, — перевел Владимир.
Она прикусила губу:
— Я ничей ангел.
Он улыбнулся и притянул ее к себе:
— Неправда.
Сердце Бри сжалось так сильно, что она не могла дышать. Все еще улыбаясь, Владимир взял ее за руку и вывел в холодную морозную ночь.
Лимузин отвез их на окраину Санкт-Петербурга, во дворец, который принадлежал когда-то царской семье. Глаза Бри округлились, когда она впервые увидела его.
В холодном лунном свете летний дворец русских императоров был невероятно красив. Украшенный лепными фасадами, он походил на свадебный торт, припорошенный снегом.
Когда лимузин остановился, лакей, одетый в стиле восемнадцатого века, открыл дверцу и помог Бри выйти из машины. Она прикоснулась к перидоту, висящему на шее. В такой обстановке Бри могла представить себя принцессой из волшебной страны вечной зимы.
Невестой русского князя…
Владимир взял ее за руку, улыбаясь с такой теплотой, что ей не нужна была шуба. Каково это — быть его женой? Женщиной, которую он любит, матерью его детей.
— Тебе все еще холодно? — спросил он, когда они проходили мимо раскланивающегося швейцара.
Она помотала головой.
— Но ты дрожишь.
— Я счастлива, — прошептала Бри.
Остановившись, он заключил молодую женщину в объятия и поцеловал ее волосы.
— Наконец-то, — тихо сказал Владимир, улыбнувшись, — я получил, что хотел.
Эта улыбка… Он выглядел точно так же, как много лет назад. Она все еще любит Владимира. Отрицать это бесполезно.
Владимир привел Бри в бальный зал, но она не заметила роскошные стены с позолоченным рельефом и хрустальную люстру. Бри почти ничего не говорила, пока он представлял ее своим знакомым. Когда они оказались в месте, отведенном для танцев, она не замечала никого. Бри видела только Владимира. Чувствовала только его руки, обнимающие ее, и учащенное биение собственного сердца.
Они танцевали, пили шампанское, пробовали изысканные блюда, потом опять танцевали.
Внезапно музыка смолкла. Бри увидела, что уже почти полночь.
Владимир посмотрел на нее. Утекали последние секунды старого года, а Бри казалось, что время не идет вперед, а, наоборот, стремится в прошлое. Их глаза встретились, и как будто не было этих десяти лет.
Ей — восемнадцать, Владимиру — двадцать пять.
Они были в объятиях друг друга. И мир казался новым. Абсолютно чистым.
Он дотронулся до ее щеки:
— Брианна…
Крики ликования заполнили бальный зал. Гости отсчитывали последние секунды старого года на разных языках.
— Пять…
— Четыре…
— Три…
Склонившись над ней, Владимир хрипло произнес:
— Давай правильно начнем новый год…
— Два…
— Один…
Он припал к губам Бри в страстном, безжалостном, но в то же время сладком поцелуе. Огонь вспыхнул не только в ее теле, но и в душе.
Когда Владимир наконец выпустил ее из объятий, Бри посмотрела на него с тяжелым сердцем. Она пошатнулась, чуть не упав.
— С Новым годом, — прошептал он по-русски, гладя ее по щеке. — С Новым годом, мой ангел.
— Я люблю тебя, — сказала Бри.
Он уставился на нее.
Люди вокруг них танцевали, смеялись, пили шампанское, целовали друг друга. Но Владимир не шевелился.
Глаза Бри наполнились слезами.
— Даже ненавидя, я все еще любила тебя, — призналась она. — Ты всегда был для меня единственным мужчиной. Всегда.
Он ничего не ответил. Его лицо побледнело, голубые глаза были холодными, как ледники.
Страх закрался ей в душу.
— И я хочу знать… — Она прикусила губу. — Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня?
— Я на минуту, — бросил он и оставил Бри одну в центре бального зала.
Бри смотрела ему вслед. Она покраснела, заметив, что роскошно одетые гости смотрят на нее с нескрываемым интересом. Застеснявшись, молодая женщина покинула бальный зал.
Никогда еще она не ощущала себя такой одинокой. И такой глупой.
Бри погладила кулон.
«Он испытывает ко мне какие-то чувства, — твердила она про себя. — Он заботится обо мне».
Однако после признания Бри Владимир бросил ее, не сказав ни слова.
Возможно, его срочно вызвали по делам. В новогоднюю полночь? Бри прижала руки к вискам. Зачем она сказала, что любит его? Она была идиоткой.
Если он вернется, она заявит, что это была шутка. Она скажет, что притворялась, что у нее развился стокгольмский синдром или что-то в этом роде. Она сможет быть убедительной. Когда-то Бри Далтон умела отлично врать.
Схватив с подноса фужер с шампанским, Бри постаралась сделать вид, что счастлива оказаться в толпе незнакомцев. Время шло, и она решила, что Владимир не вернется. Возможно, он сел в лимузин и отправился в аэропорт.
Почему бы и нет? Он и прежде оставлял ее. Тоже не сказав ни слова.
