Бет казалось, что она растворяется. Кровь пульсировала у нее в голове и внизу ее живота. Ей было так хорошо, что хотелось кричать.
Она слышала затрудненное дыхание Люка, чувствовала его жар на своем лице. Каждая ее эмоция отражалась в его глазах. С каждым толчком в ней все быстрее нарастало напряжение, от которого хотелось избавиться. Люк продолжал погружаться в нее все глубже, и Бет задыхалась под ним, ее ноги дрожали. Она жаждала его ласк, чтобы достичь вершины блаженства и забыться, но вместе с тем боялась, что ее влечение к нему перестанет быть просто физическим.
Люк, должно быть, почувствовал ее сомнения, потому что нежно взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Дорогая моя, не покидай меня, – жарко прошептал он.
И тогда Бет полностью потеряла контроль над собой. Она еще раз тяжело вздохнула и со стонами забилась в экстазе. Когда Люк почувствовал, как из нее изливается сладостная влага, он наконец перестал сдерживаться. Глубоко погруженный в ее лоно, Люк прижался своим покрытым испариной лбом к ее лбу и нежно поцеловал кончик ее носа. Когда Бет в ответ томно улыбнулась, закрыла свои глаза и провела руками по его вспотевшей спине, он понял, что случилось что-то невероятное.
Сквозь сон Бет услышала щебетание птиц за окном и поняла, что она в кровати не одна.
Она медленно поднялась, схватила халат и, выйдя на цыпочках за дверь, направилась в ванную.
Приняв горячий душ, который не принес ей никакого удовольствия, Бет завернулась в полотенце и провела рукой по запотевшему зеркалу.
Ей хотелось пожалеть о том, что случилось прошлой ночью, но она не могла. Она наслаждалась каждой секундой, каждым прикосновением и поцелуем так сильно, что ей отчаянно хотелось, чтобы это волшебство повторилось еще раз.
Но с наступлением утра все предстало в самом неприглядном свете.
Они с Люком кардинально отличались друг от друга, и у них были разные представления о счастье. Глубоко внутри Бет была сторонницей традиций. Несмотря на свое прошлое, она все еще верила, что брак является той самой вишенкой на торте «и-жили-они-долго-и-счастливо».
Бет растерянно смотрела на свое отражение в зеркале.
Она не сомневалась в том, что Люк способен разбить ей сердце. А еще Бет была уверена, что вряд ли переживет, если такое все же случится.
Она прекрасно знала, что больше всего Люк дорожил своей карьерой, и сомневалась, что он возьмет на себя какие-то обязательства или захочет скрыться от городской суеты и вести уединенный образ жизни.
Ей придется заново выстраивать вокруг себя стены, чтобы защититься от сердечной боли, а это означает, что ее ждет переезд и расставание с домом, который успел стать частью ее существа.
Черты ее лица исказились от внутренней боли. Неужели она была так глупа, что поверила, что сможет одержать победу над ним?
Люк еще некоторое время лежал в кровати с закрытыми глазами, пока в окна щедро не полился солнечный свет и не затопил каждый уголок комнаты.
Он машинально потянулся к затылку, но остановился на полдороге. Ноющая боль исчезла.
Люк сел на кровати, почесал голову и услышал, как в ванной включилась вода.
На него нахлынули горячие эротические воспоминания, а вместе с ними смущение и сожаление. Люк рывком поднялся с кровати и подошел к окну.
Он заморгал от яркого солнечного света и увидел на дереве три ярких разноцветных попугайчика. Люк отказывался думать о том, что происходило всего несколько часов назад. Какой знойной была их страсть, каким удовлетворенным было сейчас его тело.
Еще Люку не хотелось вспоминать о том, что во время последней близости он забыл надеть презерватив.
Проклятие. Подобного исхода следовало ожидать. А все этот дом со своими стенами, выкрашенными яркими красками, мебелью из соснового дерева и с любовью сотканными коврами. Дом, который был полон жизни.
Люк целую неделю не видел свою идеально обустроенную квартиру. Его туда и не тянуло. В том измерении его ждала одинокая жизнь, полная пятнадцатичасовых рабочих дней.
Глупости какие. Ведь Люк любил свою работу. Он обожал принимать вызовы, заключать сделки и зарабатывать деньги для своих клиентов, но почему-то сейчас совсем не скучал по образу жизни, который сопровождался ужинами по ночам, подъемом в три часа утра и постоянными головными болями… И извечной офисной болтовней о взаимоотношениях, ремонтах и семейном отдыхе.
Когда именно ему вдруг захотелось чего-то большего? Люк не мог с точностью ответить на этот вопрос, но он мечтал о возможности уединиться, спрятаться от городской суеты. И о ванне на львиных лапах.
Еще ему захотелось завести собаку. У него никогда не было собаки, его родители с трудом зарабатывали, чтобы прокормить себя и детей, и не могли позволить себе такую роскошь.
Люк забрался на подоконник, устремил взор в ярко-голубое небо и глубоко вдохнул напоенный грозовым дождем воздух.
Он думал о том, что случилось этой ночью.
Получается, он просто воспользовался ситуацией, в которой они оба оказались, и чувствами Бет. И удовлетворил свои нужды.
Ему стало дурно от этой мысли.
«Лучио, ты убегаешь от своих чувств, – сказал ему как-то Джино. – Я хочу помочь тебе быть кем-то, на кого ты захочешь равняться. Пожалуйста, Лучио, соглашайся. Эти психотерапевты – хорошие люди. Они помогут тебе».
Люк тогда в ответ излил на него всю свою юношескую злость и отчаяние.
«Ты не мой отец! Ты не сможешь быть им! Никто не сможет. И я не хочу, чтобы кто-то чужой указывал, что мне думать и чувствовать».
Вспоминая их ссору, Люк болезненно поморщился. Джино оказался прав, так же как был прав в том, о чем говорил в своей записи на диске, которую Люк прослушал прошлым вечером. Строгая десятиминутная речь так сильно отображала характер Джино, что Люк не смог сдержать улыбку. А потом на него снова нахлынуло чувство вины, к которому теперь добавилось сожаление о том, что произошло этой ночью в спальне Бет.
Люк в отчаянии закрыл глаза. Его окружали сплошные неприятности. У него хватало своих собственных проблем, а тут еще Бет со своими секретами, которые начинали выводить его из себя.
Он натянул брюки, подобрал остальную одежду и направился в свою комнату. Взяв с тумбочки телефон, он набрал номер Дилана.
– Привет, это Люк. Есть какие-нибудь новости для меня?
– Не так уж много. Но я обнаружил кое-что о-о-о-очень интересное.
Люк потер шею и зевнул.
– Ладно, выкладывай.
Бет молча одевалась, собираясь на работу. Ее пальцы предательски дрожали, когда она застегивала пуговицы на блузке. Но когда она в конце концов вышла из своей комнаты, то была еще более сильной и еще более одинокой, чем когда-либо.
