– Его не будет до четверга. Сегодня днем он позвонил мне и сказал, что улетает в Париж.
– Понятно, – с натянутой улыбкой сказала Люси. – В таком случае извинения не понадобятся.
Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь понять, почему ее так расстроили слова тети Беатрис. Значит, Пол не вернется до четверга. Он позвонил предупредить об этом, но не счел нужным поговорить с ней лично. Вздохнув, она через весь холл направилась к лестнице, медленно поднялась по ступенькам, остановилась на площадке и оглянулась полюбоваться на открывающуюся сверху великолепную картину: далеко внизу тускло поблескивала темная столешница со стоящей на ней огромной вазой с цветами, от ламп разливался мягкий приглушенный свет, а шелковые персидские ковры излучали легкое сияние. Как смела она думать, что может когда-нибудь стать частью всего этого? Она просто случайный гость и скоро, подобно многим другим, побывавшим здесь до нее, исчезнет, не оставив после себя даже воспоминания. А исчезнуть она должна, и чем быстрее, тем лучше. Может, сегодняшний день ничему ее и не научил, но это она поняла совершенно точно. Чем дольше она находится под этой крышей, тем глубже Чартерс будет проникать в нее и тем труднее будет забыть его и вернуться к обычной жизни. И не только Чартерс, но и его хозяина тоже. И перед ее мысленным взором возник Пол, каким она видела его последний раз.
Надежды? Она вскинула голову и наконец призналась самой себе в чувствах, которые до этого момента тщательно подавляла. Она начала влюбляться в Пола. Нет, не так. Она уже влюбилась в него.
– Я не могу, – шептала она, почти бегом направляясь к себе в комнату. – Это все потому, что я живу там, где все напоминает о нем. Когда я окажусь у себя дома, начну жить своей собственной жизнью, все это покажется мне сном.
Произнося про себя эти слова, она сама верила в них лишь наполовину, но зато знала совершенно точно, что после того, как она покинет Чартерс, ее жизнь превратиться в сплошной кошмар.
Хотя первым желанием Люси было покинуть Чартерс немедленно, она понимала, что нельзя этого делать, предварительно не предупредив Пола. Это было меньшее, что она могла сделать, учитывая то, с каким вниманием он отнесся к ее советам относительно Мюррея. Подумав о художнике, она вспомнила о Синди, и ее решимость пошатнулась. Что, если Пол расценит ее отъезд как побег? Решит, будто она испугалась, что ее суждение о молодом человеке может оказаться неверным? Она вздохнула. Что бы он ни думал, это не изменит ее решения. Она не останется здесь дольше, чем это необходимо.
Сдержав обещание, данное тете Беатрис, Пол вернулся в Чартерс в четверг вечером. Люси была в своей комнате, когда услышала, как его машина остановилась перед домом. От волнения ее так затрясло, что она вынуждена была присесть на край кровати. Понимая, что, возможно, сегодня она увидит Пола в последний раз, Люси приложила все усилия, чтобы выглядеть особенно привлекательно. Оглядывая себя в зеркале, перед тем как спуститься вниз, она с удовлетворением отметила, что ее старания не пропали даром. Никогда еще она не выглядела так восхитительно.
Забраковав те несколько бесформенных вечерних нарядов, что у нее были, она остановилась на коротком вязаном платье, которое закончила как раз накануне. Она перепробовала несколько причесок и в конце концов решила сделать хвост и позволить вьющимся прядям свободно ниспадать на спину. Такая прическа подчеркивала длинную шею и высокие скулы и делала ее особенно соблазнительной. Возможно, даже слишком соблазнительной? Она взяла сумочку и отвернулась от зеркала. Было слишком поздно что-либо менять, даже если бы она и захотела!
Когда она переступила порог музыкальной комнаты, Пол уже был там. Он стоял спиной к двери и о чем-то разговаривал с Мюрреем и Синди. Услышав, как сестра охнула от изумления, он обернулся и уставился на Люси. Рука, державшая бокал, дрогнула, и он сделал шаг ей навстречу.
Оказавшись с ним рядом, она заметила, что его глаза блестят, а на обычно бледном лице выступил румянец. Приглядевшись, Люси увидела, что бокал по-прежнему дрожит в его пальцах, и мысль, что причиной этому она, доставила ей радость.
– Что вы с собой сделали? – Его голос, обычно спокойный и четкий, сейчас прозвучал неожиданно хрипло.
– Я изменила прическу и надела новое платье. Вот и все.
Его взгляд остановился на ее груди, а потом медленно скользнул вниз на бедра.
– Вы лучшая реклама чистоты и непорочности, какую я когда-либо видел.
Она засмеялась, и ее болезненная застенчивость, которую она испытывала в его присутствии, исчезла.
– Вы всегда найдете что сказать.
– Только иногда. Когда я с вами.
– Со мной?
– Да.
Прежде чем он успел объяснить, что именно имел в виду, к ним подошел Мюррей.
– Послушайте, дайте и нам полюбоваться на Люси, – сказал он и увлек ее в глубь комнаты. В его откровенном взгляде явно читалось искреннее восхищение. – Так и хочется вас нарисовать. Если бы я писал портреты, то непременно заставил бы вас позировать прямо сейчас.
– Какая отличная идея! – воскликнула Синди. – Ну почему ты не пишешь портреты, милый?
– Я скорее умру.
Его ответ прозвучал как удар хлыста. Синди выглядела словно побитая собачонка, а Полу явно стоило больших усилий сохранять спокойствие. Люси пришлось спасать ситуацию.
– В самом деле, Синди, дорогая, – сказала она, изумляясь собственной способности разговаривать как светская львица, – Мюррей ведь абстракционист. Просить его писать портреты – то же самое, что предлагать Полу открыть галантерейный магазин.
С лица Синди исчезло затравленное выражение, и она хихикнула. Мюррей взглянул на Люси. То, что он увидел в ее глазах, заставило его покраснеть и подойти к Синди.
– Прости меня, – обратился он к ней. – Люси попала в самую точку, но все же мне не стоило так реагировать.
Ужин прошел мирно. Пытаясь загладить неприятное впечатление, Мюррей весь вечер не закрывал рта. Слушая рассказы о буйных студенческих днях – «время, которое изо всех сил старается забыть», – Люси вновь почувствовала на себе всю силу его очарования. Лишь Пол оставался отстраненным; пусть внимательным и учтивым хозяином, заботящимся, чтобы гости ни в чем не нуждались, но все же отстраненным. Если он хотел продемонстрировать Мюррею, что того здесь лишь терпят, то не мог бы найти лучшего способа. Молодой человек жаждал быть принятым в Чартерсе как член семьи, поведение же Пола ясно давало понять, что он здесь только гость.
Кофе, как обычно, подали в музыкальную комнату. Пол, сославшись на то, что ему необходимо просмотреть кое-какие бумаги, извинился и направился в библиотеку. Люси в отчаянии сжимала и разжимала кулаки. Она должна была непременно сказать ему, что уезжает, но не могла сделать этого в присутствии остальных, особенно при Мюррее, который не сводил с нее сардонического взгляда. Догадался ли он о ее чувствах к Полу? И не поэтому ли так пристально за ней наблюдает? При мысли, что кто-то разгадал ее секрет, Люси бросило в жар, и ей нестерпимо захотелось, чтобы поскорее настало завтрашнее утро, когда она, наконец, сможет покинуть семейство Харлоу, предоставив хозяину дома безраздельно властвовать над своими домочадцами, как это было всегда.
