– Они хотят отнять у меня мой дом, – сообщил он. – Я не могу им это позволить.
– Кэм постарается уладить дело, – возразила она, хотя желала бы иметь больше веры в то, что дело можно уладить. – Мне кажется, им просто нужна кое-какая информация.
Старик долго молчал. Ей стало казаться, что он просто забыл о ней. Но он вдруг повернулся и посмотрел на нее из-под лохматых бровей:
– Я хочу кое-что рассказать тебе, девочка. О семье, дружбе и истории.
Она посмотрела на дверь. Конечно, Кэм скоро придет ей на выручку.
– Если только это не слишком длинная история.
– Сядь.
У него была своя манера говорить – резкая, пугающая. Диана села.
– Думаю, ты знаешь все про пять семей. Как наши предки трудились сообща, чтобы создать тут приличную жизнь для тех, кого они любили. Эти связи были еще сильны в дни моей молодости. С годами они немного ослабли. Но двое из нас остались друзьями, как прежде. Я и Джаспер Синклер. Кое-кто называл нашу дружбу историей. Мы были единственными в нашем поколении живыми потомками группы друзей, которые вместе освоили золотоносные поля Калифорнии в середине XIX века. Эти люди нашли тут свое богатство, свою судьбу и основали пару городов в долине Голд-Даст-Велли. – Он покачал головой. Его затуманенный взор был явно обращен в прошлое. – И мне, и Джасперу с детства внушали, что наш долг – сохранить достоинство этих мест в истории и культуре. Другие семьи вроде как рассеялись по разным причинам. Нет, они живут тут рядом, но их дети уже не гордятся тем, чем должны бы гордиться. А Ван Кирки и Синклеры несут в крови историю золотой лихорадки.
Диана кивнула. Она уже знала, что десять лет назад Кэм должен был жениться на девушке из семьи Синклер.
– Джаспера уже нет, но у него остался выводок внучек. Я всегда говорил, что если Кэм не выберет одну из этих хорошеньких курочек, то он не тот человек, которым я его считал. Видишь ли, я обещал Джасперу постараться сделать так, чтобы все было как в старину. Традиции кое-что значат. Они не дают угаснуть культуре. Так сказать, поддерживают огонь в очаге.
Диана глубоко вздохнула и решилась высказать свое мнение по этому поводу:
– Знаете, в наши дни, в наш век непросто заставить молодых людей вступить в такой вот заранее оговоренный брак. Просто жизнь сейчас устроена по-другому.
Старик смерил ее пронизывающим взглядом:
– Бывает, такие заранее оговоренные браки оказываются удачнее тех, в которые люди вступают по своей воле. Взять, к примеру, твоих родителей. То был брак по любви. А что из него вышло?
Диана рассердилась: как смеет он вот так без стеснения высказываться о делах ее семьи?
– Мистер Ван Кирк! – начала она сухо.
Но он не стал ее слушать.
– Ты знала, что твой отец и мой сын, отец Кэма, были добрыми друзьями, когда вы еще не появились на свет? А проще говоря, собутыльниками. – Он строго наклонил голову. – Я винил его. То есть твоего отца. Теперь я понимаю – они оба были просто слабаками. У них были схожие проблемы. Забавно, правда?
– Скорее трагично, – сказала она, но так тихо, что старик ее не услышал.
Он сердито посмотрел на нее:
– Так вот, думаю, ты понимаешь, что Кэм должен жениться на одной из тех девочек. Другого пути у него нет. Или он женится, или нашей семьи больше не будет. – Он пожал плечами, как бы отпуская ее. – Такие вот дела. Прости.
Прежде чем старик успел сказать еще что-нибудь, вошел Кэм, и Диана с радостью встала и предоставила ему отвести своего деда в спальню. Она чувствовала себя опустошенной. Она поняла, что старик хотел ей сказать. Но ему не стоило утруждаться. Диана и так понимала, что Кэм никогда не женится на ней. Она носит ребенка другого мужчины. Кроме того, Кэм вообще не хочет ни на ком жениться. Разве его дед не знает?
Но если все это так, почему она опять плачет?
Кэм сидел в темной библиотеке, смотрел на луну и думал, почему все получилось так скверно. В руке он держал полный золотистой жидкости определенного сорта хрустальный бокал и время от времени отпивал из него. Но в основном он был занят своими мыслями.
Праздник должен был состояться на следующий день. Все работали до позднего вечера и собирались продолжить завтра с раннего утра, чтобы закончить все приготовления до прибытия гостей. Кэм чувствовал страшную усталость, но усталость эта была больше эмоциональная, чем физическая.
Завтра их сад наполнится гостями. Множество девиц из подходящих семей будут блистать роскошными летними нарядами. Большинство их приедут, просто чтобы побывать на празднике, повеселиться, повидать друзей. Но он также знал – кое-кто, главным образом члены его семьи, надеются, что какая-то девушка ему особенно понравится и он станет за ней ухаживать. Желательно, чтобы это была одна из самых богатых девушек. Желательно, из одной из пяти семей. Они очень надеются, что он вступит в брак, чтобы его собственную семью не выставили из родового дома.
Но этого не случится. Как бы он ни хотел спасти свою семью от разорения, он не мог жениться на той, которую не любил. И не мог разлюбить ту, на которой не мог жениться. Кэмерон застонал, вытянулся в кресле и закрыл глаза. Он не должен был позволять матери устраивать этот праздник. Не должен был никому позволять лелеять подобные надежды.
Сегодня днем Дженни подняла этот вопрос в разговоре с ним.
– Послушай, – сказала она, наставив на него кухонный нож, которым резала овощи. – Слепому видно, ты без ума от Дианы и не хочешь жениться ни на одной из тех девиц, которые завтра явятся сюда. Я даже не уверена, что ты вообще хочешь быть тут, среди нас. – Она картинно потрясла перед ним ножом, и он отступил на шаг, опасаясь, что она его заденет. – Так почему бы тебе не схватить Диану в охапку и не сбежать с ней куда-нибудь подальше? Брось ты нас. Мы либо выплывем, либо потонем и без тебя.
Он покачал головой:
– Я не могу этого сделать.
– Почему?
– Потому что оказывается, хотя я десять лет пытался об этом не думать, но кровь гуще воды. Я – часть семьи, и мне небезразлично, что с ней станет.
Дженни посмотрела на него как на безумца:
– Ты не можешь просто уехать и счастливо жить с девчонкой, которую любишь?
– Нет.
Дженни снова смерила его взглядом и сказала:
– Ну и дурак. – Но ее глаза стали влажными, и она вдруг повернулась и обняла его – в первый раз с тех пор, как они были детьми.
Дело, конечно, осложнялось и еще одним обстоятельством. Кэм не был уверен, что, даже реши он уехать вместе с Дианой, она захотела бы уехать с ним. Он знал, она относится к нему с большой теплотой, знал, что она скучала без него и сердилась, когда он вдруг взял и уехал, да еще так надолго, а ее бросил.
