Ребекка вздрогнула, и Коди чертыхнулся, проклиная себя за бестактность. В порыве раскаяния он взял руки девушки в свои.
– Ради Бога, прости!
– Это ты прости меня, Коди, – с улыбкой возразила Ребекка. – Нельзя же содрогаться от каждого упоминания его имени. Я не хочу, чтобы оно стало для горожан табу. Просто… просто показалось таким странным, что в этом году снова будет перегон скота, только без него. Помнишь, как он умел превратить это однообразное занятие в целое приключение?
– Еще бы не помнить! Как-то раз он изображал Джона Вейна из «Красной реки», и мы шли по следу.
– А ты был Монтгомери Клифт, – задумчиво продолжила Ребекка. – Тот, что быстрее всех выхватывает свой «кольт»…
– А ты?
Коди напряг память, но не смог припомнить, что за роль играла в этой веселой игре Ребекка.
– А я была Джеби Гейсом и страшно этому радовалась, потому что понятия не имела, как он выглядит, пока дядя не показал мне портрет. Борода до самых глаз и ни одного переднего зуба! – Девушка грустно усмехнулась. – К тому же в фильме не было такого персонажа.
– А сколько тебе тогда было? – спросил Коди со смешком.
– Восемь. Я еще совсем недолго жила у дяди Джо.
– Ты была тогда обидчивой малышкой.
– Скорее колючкой кактуса. Не знаю, как дяде удавалось со мной ладить. Я ненавидела весь мир за то, что осталась без родителей, и бедному дяде приходилось за это расплачиваться.
– То была не ненависть, а боль, – мягко возразил Коди, крепче сжимая руки девушки. – Поверь, дядя Джо это хорошо понимал.
– Правда? – с надеждой спросила она. – Когда он умирал, я попросила у него прощения за все, что ему пришлось вынести по моей милости.
– А он?
– Он посмотрел на меня так, словно понятия не имел, что я имею в виду, и посоветовал мне не говорить глупостей. – Девушка улыбнулась, вспомнив слова дяди, что он никогда не знал с ней ни малейших хлопот. – Он был очень добр ко мне, дядя Джо… а ведь восьмилетний ребенок, внезапно свалившийся на его голову, должно быть, в корне изменил всю его жизнь! И все же у меня ни разу не возникло ощущения, что он хочет от меня избавиться. – Внезапная душевная боль заставила ее крепко зажмуриться. – Господи, как же мне его недостает!
У Коди сжалось сердце от жалости.
– Нам всем его недостает, милая.
Это были не просто слова утешения, Коди и сам скучал по старому холостяку. При жизни дяди Джо он проводил на ранчо Колтер не меньше времени, чем дома. Он вдруг представил себе, что умер не Джо Колтер, а Закери Пакетт, и содрогнулся. Так же внезапно он понял горячее желание Ребекки создать семью и тем самым наполнить свою одинокую жизнь новым смыслом.
Ему захотелось обнять ее, прижать к груди крепко-крепко и пообещать ей любовь, детей – семейный круг, в котором могло бы отогреться от потерь ее сердце. Но он не решился, только осторожно заправил за ухо выбившуюся белокурую прядь.
Ребекка ощутила едва заметную дрожь огрубевших от работы пальцев, коснувшихся щеки, и посмотрела на Коди. Что-то в его лице было такое, что заставило ее сердце биться все быстрее и все громче, пока оно не загрохотало в ушах барабанной дробью.
– Страшно жаль, что так вышло, Ребекка… – Голос Коди становился все тише, пока не превратился в шепот. – Джо был человек грубоватый и не умел выражать свои чувства, но сердце у него было золотое, и оно целиком принадлежало тебе. Джо Колтер посвятил тебе последние годы своей жизни, он любил тебя, как умел. Стоило тебе только попросить, он бы перевернул небо и землю, чтобы ты получила желаемое, и ничего не потребовал бы взамен.
– Знаю, – тихо произнесла Ребекка, тронутая до глубины души. – Я относилась к нему точно так же.
Прядка снова выскользнула и защекотала щеку. Девушка отняла руку, чтобы заправить ее, и так случилось, что рука Коди осталась на ее обнаженной ноге. Это было совсем иное, намного более интимное прикосновение, которое заставило ее затрепетать, и прежде чем Коди отдернул руку, словно обожженный, вся кровь бросилась Ребекке в лицо. Она незаметно глубоко вдохнула и выдохнула, боясь заговорить из страха, что голос задрожит.
– Как душно сегодня, – сказала она, чтобы рассеять сгущающееся напряжение. – Я хочу холодного лимонада. Тебе принести?
Тусклая лампочка над дверью бросала бледный круг света на пол, но в углу, где они сидели, было темно. И все же что-то подсказывало Коди, что щеки Ребекки пылают. Он и сам горел как в огне. И погода была тут ни при чем, он это прекрасно понимал, но спорить не стал.
– Лимонад был бы кстати. Помочь?
– Нет, оставайся здесь, – поспешно ответила девушка, вставая. – Я сейчас вернусь.
Ей не терпелось укрыться в доме, хоть ненадолго освободиться от властного влечения, полностью лишившего ее воли. В спешке она не заметила вытянутые ноги Коди, наткнулась босыми пальцами на его грубые рабочие ботинки, потеряла равновесие и, взмахнув руками, приземлилась ему на колени. Инстинктивно тот подхватил ее и прижал к груди. Не успела девушка опомниться, как оказалась в его объятиях.
Коди замер. Все это время он вынужден был бороться с собой, он заставлял себя держать руки подальше от Ребекки – и вот все случилось само собой, словно по заказу. Он чувствовал округлости грудей у своей груди, округлости ягодиц у себя на коленях, он видел запрокинутое лицо девушки и мог бы поклясться, что ее глаза потемнели прежде, чем опустились и затрепетали густые ресницы. Еще мгновение – и Ребекка напряглась всем телом.
– Что с тобой? – спросил он хрипло.
– Кажется, я сломала палец о твой ботинок!
– Шутишь? – испугался Коди.
Удерживая Ребекку одной рукой, он осторожно ощупал пальцы на ее ногах.
Девушка невольно напряглась, боясь боли. Но прикосновение было до того осторожным, что скоро она снова доверчиво расслабилась.
– У тебя такие ласковые руки… – произнесла она, сама того не сознавая.
– Правда? – не сразу спросил Коди, и кончики его пальцев двинулись вверх, к чувствительному местечку с внутренней стороны колена. – А у тебя чудесная кожа, Ребекка… гладкая, как шелк. К ней так приятно прикасаться…
Ребекка слегка улыбнулась, не открывая глаз. Она уловила в голосе Коди низкую волнующую нотку, которую однажды уже слышала. Именно таким голосом он сказал: «Не сжимай так губы…» – а потом началось великое таинство поцелуя. Девушка забыла все, что совсем недавно разделяло их, всю путаницу их отношений. Важно было лишь то, что они вместе, что Коди не отталкивает ее, а обнимает.
Она приподняла ресницы, чтобы взглянуть на него. Его глаза были полузакрыты, лицо выражало откровенное желание, он не отрывал взгляда от собственных пальцев, скользящих по ее обнаженной коже.
