Она слышала, как Говард пошел открыть дверь, и поняла, что должна быть рядом с ним. Если ей не хочется, чтобы Барнеты заподозрили что-то неладное, нужно было вести себя так, будто ничего не случилось. Разумеется, быть на все сто процентов уверенной в том, что Говард поступит таким же образом, она не могла, но надеялась на то, что он не подведет.
Труднее всего оказалось выйти в гостиную, чтобы поприветствовать гостей. Несмотря на то, что Говард, по всей видимости, успел объяснить родителям характер ее взаимоотношений с Адамом, Конни все же чувствовала себя так, словно не оправдала их высокого доверия. Нельзя было ошибиться, — стоило лишь взглянуть в холодные, испытующие глаза свекрови. Агнес вообще прощала нелегко, а Говард был ее единственным ребенком.
— Констанция, — вежливо поприветствовала она невестку, но без обычной теплоты и естественности в голосе. — Так вы еще вместе? — Она взглянула на Говарда. — Это удивительно! Я была почти уверена в том, что вы перегрызете друг другу глотки.
— Агнес! — укоризненно воскликнул ее муж прежде, чем сын успел ответить. Склонившись, чтобы поцеловать Конни в щеку, он успокоительно похлопал ее по плечу. — Не обращайте внимания, дорогая. Мы оба понимаем, как вам было одиноко.
Конни выдавила из себя улыбку, ощущая в то же время на себе пристальный взгляд Говарда, стоящего с таким мрачным видом, будто он заподозрил ее в непристойных отношениях и с собственным отцом тоже.
— Нельзя забывать о такой вещи, как художественное преувеличение, — сухо заметил он. — Эта история и вполовину не была бы так занимательна, если бы не это.
Явно не вполне удовлетворенная объяснением Агнес уселась на софу.
— Так помолвлена ты с этим человеком, Констанция, или нет? — спросила она. — Если так, то почему ты ничего не сказала нам раньше?
Конни нервно облизала пересохшие губы.
— Как вам сказать… — начала она, не зная, как продолжить.
И вновь в разговор вступил Говард.
— Они были близкими друзьями, — сказал он. — Прайс оказал ей… духовную поддержку, когда Конни в этом больше всего нуждалась. Нельзя же винить этого парня за то, что она ему понравилась.
Разумеется, Конни понимала, что он не верит своим собственным словам, а уж его «духовная поддержка» должна была дать ей понять это. Но сказать правду тоже было нельзя.
— Что ж, не могу отрицать, что испытываю облегчение. — Мать Говарда, очевидно, рада была принять слова сына за чистую монету. — Я, разумеется, встречалась с этим человеком. Констанция когда-то знакомила нас. Вряд ли он может чем-нибудь привлечь такую женщину, как она.
— Почему же нет?
Конни сперва показалось, что этот вопрос задала она, настолько он соответствовал ее мыслям в данный момент. Но это сделал Говард.
— Как бы помягче выразиться… — Несмотря на явное неодобрение мужа, Агнес все же продолжила: — Он такой… толстый и… скучный… Совсем не похож на тебя, дорогой.
— Адам вовсе не толстый, — не смогла сдержаться Конни. — Немного грузноват, но это не его вина. Просто домоправительница закормила его пудингами.
— Значит, он должен от них отказаться, — не моргнув глазом, заявила Агнес и скривилась. — Не делай вид, что не согласна со мной, Констанция. Надеюсь, ты не будешь отрицать, что он скучен.
— Вовсе нет, — возразила Конни, испытывая искушение сказать им, что любит именно этого человека, а вовсе не их драгоценного сынка. — Адам… очень помог мне, и я… благодарна ему. Что бы вы о нем ни думали, он был ко мне очень внимателен.
— Не сомневаюсь в этом…
— Довольно, Агнес! — вмешался явно рассерженный Джордж. — Если Говард готов не обращать внимания на эти голословные обвинения, то тебе уж сам Бог велел. — Он бросил на Конни извиняющийся взгляд. — Разумеется, вы знаете Прайса лучше, чем мы. На месте Говарда я был бы только благодарен тому, что вы нашли поддержку именно в нем, а не в каком-либо негодяе, который мог бы воспользоваться ситуацией в свою пользу.
Говард поджал губы, но не стал спорить с отцом, хотя, как подозревала Конни, был, скорее, согласен с матерью. Извинившись, она пошла заваривать кофе, а когда вернулась, они уже обсуждали его планы на будущее.
Не это ли ускорило его и без того быстрый отъезд? — спросила себя Конни. А может быть, просто он понял, что возможности поиграть на ее нервах больше не представится и самым лучшим выходом из ситуации было попросить родителей подвести его обратно в Лондон?
Конни так и не узнала, довезли ли они его прямо до базы. Интересно, не задумал ли Говард все это заранее, после того как понял, что все возможности каким-либо образом задеть ее исчерпаны? — мрачно подумала она. Ведь попросить отца с матерью подбросить его до Лондона, было и самым удобным способом отступления.
Пройдя в гостиную, Конни взглянула на часы. Почти половина девятого, а без четверти девять ей надо быть уже в школе. Нечего даром терять время, пора собираться.
Телефон зазвонил, когда она поднималась по лестнице, и, еще надеясь получить ответ на мучившие ее вопросы, Конни поспешила к аппарату.
— Алло? — ответила она с некоторой осторожностью, опасаясь, что это может оказаться очередной гоняющийся за сенсацией репортер, но на другом конце провода оказался всего лишь Адам.
— Конни? — спросил он, будто сомневался в этом. — Я уже боялся, что не застану тебя. — Адам помедлил. — Мы можем поговорить спокойно?
— Если ты имеешь в виду Говарда, то я одна, — несколько раздраженно ответила Конни.
Она пыталась дозвониться Адаму всю эту неделю, но его либо не было дома, либо к трубке подходила миссис Уитсон, и, предупрежденная не разговаривать с домоправительницей, Конни вешала трубку.
— Отлично.
Адам, казалось, был рад этому обстоятельству, но она слишком спешила, чтобы разделить его облегчение.
— Через пять минут мне надо уходить, — ответила Конни, напоминая о том, что у нее, между прочим, тоже есть работа. — Почему ты не звонил?
— Просто не было времени, — торопливо начал оправдываться он, но Конни сильно сомневалась в этом. У Адама было множество возможностей увидеться с ней, однако внезапно он оказался просто перегруженным делами. — А разве это было так уж срочно?
Конни еле сдержалась, чтобы не вспылить. Еще бы не срочно, подумала она, вспомнив, как болезненно два дня тому назад переживала перспективу очередного одинокого уик-энда. Ей хотелось поговорить с Адамом, почувствовать его заботу о себе, но больше всего убедить себя в том, что все происшедшее между ней и Говардом ничего не изменило.
— Я чувствовала себя одиноко, — сказала она, употребив выражение Джорджа и искренне желая, чтобы это было единственной причиной такого ее настроения, — и соскучилась по тебе. Может быть, встретимся после школы, поедем куда-нибудь и проведем некоторое время вдвоем?
