— Анжелика должна быть рядом со своим мужем, а он очень занятой человек, — назидательно сказала ее сестра. — Как, по-твоему, зачем Лоренцо вызвал самолет? Потому что он не может тратить драгоценное время, неспешно спускаясь с гор на машине!
— Обычно Лоренцо сам прощается с нами, — укоризненно произнес дедушка, кивнув в сторону сидящего в самолете мужа внучки.
Жестокая правда обрушилась на Энжи: Лоренцо больше не приедет к ним. В следующий раз она прибудет в деревню одна и привезет с собой шокирующее для родных известие о разводе. Они не смогут понять этого. Тетушки будут опечалены, а дед разочарован. Он гордится и любит Лоренцо больше, чем своего ненадежного и эгоистичного сына. И во всем случившемся они будут винить Энжи, потому что ее муж ни в чем не виноват…
Весь полет Энжи спала, свернувшись клубочком на сиденье. Когда Лоренцо разбудил ее, ничто за иллюминаторами не напоминало миланский аэропорт, а аккуратно стриженная трава нисколько не походила на посадочную полосу. Это смутило ее.
— У тебя вид ребенка, вернувшегося с пикника. Заспанный и взъерошенный, — сказал он, подавая ей руку.
Он был необычно напряжен, подчеркнуто сдержан и насторожен. Губы плотно сжаты, взгляд непроницаем. На мгновение остановившись, он убрал с ее лица непослушные пряди и безуспешно попытался одернуть безнадежно измятое платье. Затем продолжил путь. Энжи последовала за ним по просторной лужайке. Да-да, именно лужайке, являвшейся, видимо, частью паркового ансамбля. Где-то вдали, купаясь в причудливых лучах заката, виднелся дворец.
— Вот мой дом, — сказал Лоренцо, указывая на него.
— Твой дом?! Где, черт побери, мы находимся?
— В тридцати километрах от Милана. Папарацци сюда не проникнут. Границы владения постоянно патрулируются. Кроме того, установленная техника слежения позволяет видеть всех и вся. Даже лист не упадет с дерева незамеченным.
С замиранием сердца Энжи смотрела на здание. Старинный двухэтажный особняк, построенный в стиле неоклассицизма. Перед входом стоял длинный лимузин с затененными окнами.
— Сейчас ты встретишься с моими родителями, — флегматично обронил Лоренцо. — Ты должна почитать это за честь. Они специально приехали из Люксембурга, чтобы официально выразить свое неодобрение и возмущение.
Пропустив мимо ушей вторую часть тирады, она переспросила:
— Как… с твоими родителями?!
— Когда-то ты мечтала об этом, — с горькой иронией в голосе напомнил он. — Ты представляла, как вы с моей мамой будете обмениваться кулинарными рецептами и выкройками. Спрашивала, не следует ли тебе написать им и сообщить, что заботливо ухаживаешь за мной и им не о чем беспокоиться. Ты искренне переживала по поводу того, что моя бедная мать не смогла приехать на наше венчание, потому что живет очень далеко…
— Не напоминай мне об этом! — вскрикнула Энжи, покраснев до корней волос.
Они поднялись по крыльцу и вошли через распахнутые настежь двери в сказочно красивый просторный холл с мраморными колоннами и статуями в нишах. Сраженная окружавшей ее роскошью, она испуганно прошептала:
— Поскольку я ни сном ни духом не ведала, кто ты есть на самом деле и из какой семьи происходишь, то не могу встречаться с твоими родителями, выглядя как пугало!
В подтверждение своих слов она указала на свое смятое платье, которое имело такой вид, словно его только что вытащили из стиральной машины и забыли погладить.
— Анжелика, это не имеет никакого значения, будь ты даже святой. Само твое существование для них трудно приемлемый факт, — усмехнулся он.
— Почему ты не предупредил меня о встрече с родителями?
— Они крайне редко навещают меня. Судя по всему, поднятая прессой шумиха вокруг тебя и упоминание нашей фамилии вынудили их приехать.
— Послушай, разбирайся со своими родителями сам, — буркнула она. — Я здесь долго не задержусь, и если мое присутствие им в тягость…
— Это их не касается! — сердито перебил ее Лоренцо и обнял за талию.
В глубине холла, у двери, стояла встревоженная пожилая женщина в черном платье. При виде Лоренцо она бросилась к нему, быстро и взволнованно говоря ему что-то. Он нежно успокоил ее.
— Это моя домоправительница, Мария. Я познакомлю вас попозже. Гости, отказывающиеся от угощения, приводят ее в замешательство, а моя мама весьма грозная женщина, — пояснил ситуацию Лоренцо, открывая перед женой дверь в гостиную.
Увидев прямо сидящую на высоком стуле изящную темноволосую женщину в строгом голубом костюме, Энжи затаила дыхание. Лоренцо правильно охарактеризовал ее — грозная. Энжи посмотрела на высокого седовласого мужчину, стоявшего у окна, и поняла, на кого похож ее муж. Оба родителя сдержанно выжидали.
— Анжелика, — ровным голосом произнес Лоренцо, — позволь мне представить тебя моим родителям, Луизе и Альберто.
— Я не приемлю никаких представлений, — отрезала Луиза Боргезе. — Я требую объяснений, Лоренцо! Как ты посмел опозорить нас, выставив свои аморальные отношения с этой женщиной на всеобщее обозрение?
— Нам казалось, что с этим досадным недоразумением покончено много лет назад, — вступил в разговор Альберто Боргезе.
— Я не давал вам никаких обещаний, — спокойно возразил Лоренцо. — Анжелика моя жена, и надеюсь, вы отнесетесь к ней с подобающим уважением.
Луиза бросила на Энжи холодный оценивающий взгляд и отвернулась, выражая тем самым полное неприятие.
— Я никогда не приму эту женщину в своем доме в качестве невестки.
— Твои слова относятся и ко мне, — хрипло произнес сын. — Не думаю, что жертвую многим, ведь ты и так навещаешь меня лишь раз в год, на Рождество.
Энжи с недоумением посмотрела на Лоренцо, потрясенная откровенной злобой, сквозившей во взгляде и словах его матери, а потом взглянула на Луизу.
— Ты должен сам понять, что это неравный брак, — вмешался отец. — У меня нет причин не уважать твою жену, но тебе стоит прислушаться к словам матери. Происхождение Анжелики не позволяет ей занять соответствующее место в нашей семье.
— Мы сами далеко не королевская семья, — парировал Лоренцо.
— Бесполезная затея урезонивать тебя, сын. Ты всегда доставлял мне лишь одни огорчения, — зло сказала мать. — Но ты предал память своего брата, заключив этот вызывающий брак…
Энжи почувствовала, как стоявший рядом с ней Лоренцо напрягся, как кот, готовящийся к прыжку, но через мгновение расслабился. Ей захотелось выступить в его защиту. Однако она сдержалась. Мать тем временем продолжала свою обличительную речь.
— Позволь напомнить тебе, что ты всегда и во всем уступал своему брату Винченцо. Ты неудачник. Но так уж получилось, что все, принадлежавшее ему, перешло к тебе, и поэтому ты должен свято чтить его память, жертвуя кое-чем личным. Винченцо никогда бы не женился на девушке не нашего круга и не опозорил бы фамилию. Он гордился своим происхождением.
