– Да. – Но было бы еще прекраснее, если бы на этих трех работах она получала бы достаточно денег. Софи нахмурилась. – А почему ты спрашиваешь?
– Это гораздо интереснее, чем обсуждать цены на скот, – пробормотал Лайам, закончив завтрак. – Мне надо идти. – Он задержался возле двери, надевая шляпу. – Ты хочешь сегодня съездить на пикник?
Софи вздрогнула:
– Нет!
Больше никаких пикников. Никаких купаний в родниковом озерце. Никаких занятий любовью!
Медленная чувственная улыбка раздвинула его губы, и Софи бросило в жар. Ей захотелось спрятаться от понимающе блеснувшего взгляда Лайама.
– Тогда увидимся за ланчем.
– Да, – с трудом выговорила она. Входная дверь громко хлопнула. Софи протянула Гарри еще одного солдатика из теста и понурилась.
Поставив грязные тарелки в посудомоечную машину, она пододвинула к себе кастрюлю с тестом и стала яростно его месить.
– Дьявольский мужчина! Что он задумал?
Она долго мяла тесто руками, и это помогло ей снять напряжение в спине и плечах.
– О боже мой! – Софи замерла и упала на стул. Он спросил ее, не скучает ли она здесь. Почему?
Неужели Лайам попросит ее остаться?
Нет… конечно нет. Но, вспомнив о том, как он смотрел на нее, она почувствовала, что сердце ее забилось быстрее.
Протянув руку, она провела пальцем по личику Гарри.
– О, я люблю тебя.
Она любила их обоих. Но не могла остаться.
Когда Лайам вернулся домой на ланч, Софи и Гарри в кухне не было. И в гостиной тоже. Остановившись, он прислушался и заулыбался, когда из кинозала до него донеслась хорошо знакомая мелодия «АББА».
Лайам застыл в дверях полутемного помещения и улыбнулся еще шире. Софи и ребенок не просто смотрели «Мамма миа!» – они танцевали под музыку.
С большим удовольствием.
Софи, подхватив Гарри на руки, кружилась с ним по комнате, пока оба не стали задыхаться от смеха. Лайаму так хотелось присоединиться к ним! И он вдруг подумал, что именно их – женщину и малыша, смеющихся и полных жизни, – он был бы счастлив видеть в своем доме каждый день. При виде их он оживал.
Гарри, откинув голову назад, заливисто расхохотался. И Софи, уже не владея собой, стала смеяться так, что, казалось, не могла остановиться. В конце концов она упала на пол, прижимая Гарри к груди. Затем, вскочив на ноги, поставила малыша на пол и, держа его за ручки, принялась танцевать с ним твист.
Лайам не знал, что его выдало. Возможно, он громко хохотнул. Софи обернулась, взглянула на него, и на короткий момент лицо ее осветилось такой улыбкой, что Лайам чуть не воспарил на небеса.
– Посмотри, Гарри! Дядя Лайам пришел!
Личико малыша тоже просияло.
Гарри, оторвавшись от тети, протянул ручки к Лайаму. Он сделал один шаг, другой… Софи замерла, открыв рот. У Лайама ослабели колени. Гарри плюхнулся на попку и захлопал в ладоши.
Лайам подхватил его на руки:
– Тебе пора ходить, Тигренок!
– Умный мальчик! – Софи поцеловала Гарри в щеку, окутав Лайама своим неповторимым ароматом. Взглянув на него, она покраснела и отпрянула назад. – Я пойду… э-э-э… готовить ланч.
И она мгновенно исчезла. Лайам с Гарри неспешно последовали за ней.
Лайам подождал, пока Гарри с аппетитом примется поглощать обед, и обратился к ней:
– Софи, нам надо поговорить.
– Нам не о чем разговаривать. – Она отвернулась и стала готовить сэндвич для себя.
Глаза ее сузились, когда, обернувшись, она увидела, что Лайам продолжает смотреть на нее. Прикрывшись тарелкой, словно щитом, Софи поинтересовалась:
– В чем дело?
– Софи, я…
– Нет!
Лайам нахмурился, заметив панику, мелькнувшую на ее лице.
– А что конкретно ты имеешь в виду, когда говоришь «нет»?
– Я не собираюсь оставаться в Неварре. Думаю, именно об этом ты собираешься меня попросить.
Ему стало горько.
– Почему? – Лайам вскочил на ноги. – Ведь тебе нравится здесь, разве не так? И ты любишь Гарри. Послушай, Софи…
– Не смей повышать голос в присутствии ребенка. – Глаза ее полыхнули зеленым огнем. – Это расстраивает его.
Лайам сдержал резкое словцо – Гарри был совершенно спокоен. Он, нагнувшись, взъерошил волосы малыша.
– Охраняй форт, Тигренок. Мы скоро вернемся.
Схватив Софи за руку, Лайам вытащил ее на веранду, а там, обхватив за талию, посадил на перила. Его руки крепко держали молодую женщину: частично для того, чтобы не дать ей упасть, частично для того, чтобы завладеть ее вниманием. Она не выпустила из руки тарелку. Сэндвич соскользнул с тарелки и упал в сад. Лайам взял тарелку и отправил ее вслед за сэндвичем.
– Почему ты не хочешь, чтобы Неварра стала твоим домом? – потребовал ответа он.
Софи так крепко сжала перила, что пальцы ее побелели. На шее женщины пульсировала жилка. Лайаму мучительно хотелось прикоснуться к ней губами, ощутить языком.
– Ты любишь Гарри, Софи. Тебе нравится Неварра. И ты изменила здесь… все!
– Пожалуйста, не надо, – прошептала она. – Пожалуйста, больше ничего не говори.
Глаза ее наполнились слезами. Как же он желал прижать ее к себе, утешить, сделать так, чтобы у нее все было хорошо, чтобы она смеялась, танцевала и пела. Он погладил плечи Софи:
– Милая моя, не плачь.
Она закрыла глаза:
– Пожалуйста, Лайам, позволь мне уехать.
Он не хотел ее отпускать, но и держать ее здесь против воли тоже не мог. Сняв Софи с перил, Лайам отступил на шаг:
– Скажи, в чем проблема?
Она судорожно вздохнула. Руки ее дрожали.
– Ты не все знаешь обо мне. Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь.
Лайам улыбнулся:
– Я знаю о тебе, Софи, то, что мне надо знать. Ты великодушна и добра, ты полна энергии и энтузиазма. В комнате становится светло, когда ты входишь в нее.
Она зажала уши руками, не желая слышать его слова.
– Ты не знаешь о том, что я сделала аборт!
Последовала такая тишина, что у Лайама зазвенело в ушах. Его сердце ударило три раза и, казалось, замерло. Он осторожно подвигал шеей и плечами.
– Что сделала?
– Аборт. Это было несколько лет назад… и я очень сожалею об этом. – Софи перевела дыхание. – Услышав, с каким трудом вы с Белиндой пытались завести ребенка, я боялась рассказать тебе об этом. – Она вздохнула. – Теперь ты наверняка будешь по-другому относиться ко мне.
Лайам отступил назад, и что-то жесткое и холодное пронзило его душу.
– Ты сделала аборт по советам врачей? Беременность угрожала твоему здоровью?
– Нет.
– Ты сказала об этом отцу ребенка? Ты дала ему хоть один шанс?
Сглотнув, Софи покачала головой:
– Нет.
Лайам развернулся и направился к лестнице. Он встал на верхнюю ступеньку, холодный и неподвижный. И все же за этой внешней невозмутимостью бушевала ярость, стремящаяся вырваться наружу. Ей был послан дар иметь ребенка, а она…
