Клодия передернула плечами. Она была убеждена, что и он ощутил ту магию любви. Несколько мгновений она верила, что все вернется. Но как могло что-то вернуться, если ничего никогда не было? Не было для Адама. Она выставила себя на посмешище.
Она все еще дрожала, когда он опять вернулся на диван с новой порцией бренди. Разумеется, он ничуть не растрогался, разве только выразил некоторое сочувствие. Голос его снова звучал равнодушно-вежливо и даже более сухо, чем обычно.
— Я решил, что ты была права. Если Рози скучает, нам следует вернуться назад. Завтра же. Я придумаю какой-нибудь предлог, чтобы объяснить наше поспешное возвращение. Завтра с утра, пока ты собираешься, я отлучусь, чтобы купить ей железную дорогу, так что не удивляйся, если меня уже не будет дома, когда ты встанешь.
Он потупился, не выдержав пристального взгляда ее голубых глаз. Впервые в жизни, Клодия увидела его смущенным.
Неужели его смутила охватившая ее дрожь ожидания, которую он ощутил, прикасаясь к ней? Он хотел лишь проявить заботу, успокоить, а она пришла в возбуждение и готова была отдаться ему. Разумеется, он пошел на попятный, и нельзя его винить за это.
Адам проговорил спокойно:
— Почему бы тебе не лечь? Утром нам предстоит дальняя дорога.
Клодия встала и запахнула пеньюар, мечтая, чтобы на ней было надето что угодно, только не эта вещица, призванная соблазнять. Может быть, надо извиниться за свое поведение, объяснить свое состояние волнением, вызванным необходимостью рассказывать тяжелые для нее вещи?
Она облизнула губы… но он произнес на этот раз решительно и резко:
— Ради всего святого, Клодия, ложись спать.
— Мамочка! Папочка! — Рози стремглав неслась по дорожке им навстречу и добежала до калитки прежде, чем Адам успел выключить зажигание. У Клодии дрогнуло сердце. Как скучала она по своему сокровищу. Но как же быстро привыкла Рози называть Адама папой! Ведь после их свадьбы, она виделась с ним только во время скромного приема.
Рози была одета в толстый розовый свитер и красные вельветовые брючки. Она, видимо, играла в саду, и холодный осенний воздух разрумянил ей щеки, добавил блеска большим серым глазам. Рози попыталась вскарабкаться на калитку, но Клодия мгновенно выбралась из автомобиля и, в два счета преодолев разделявший их тротуар, схватила свою драгоценную малютку на руки.
— Что-то случилось? — удивленно спросил появившийся на крыльце Гай, вне сомнения, привлеченный восторженным визгом внучки. — Кажется, вы собирались пробыть в Лондоне до конца недели.
— Все в порядке. — Адам вслед за Клодией вошел в сад, широко улыбаясь дочке. — Привет, крошка. — Он кивнул на коробку, которую держал под мышкой, а свободной рукой полуобнял Клодию за плечи. — У нас есть кое-что для тебя. Мы не забыли обещания. — И улыбнувшись Гаю, добавил: — К сожалению, обстоятельства изменились, и неожиданно возникли кое-какие проблемы, с которыми, по словам моего поверенного, могу разобраться только я. Но мы все наверстаем, Кло, обещаю тебе.
Пылкий интимный взгляд, который он обратил на нее, заставил Клодию задержать дыхание. Но и взгляд этот, и многозначительная улыбка предназначались для того, чтобы успокоить ее отца. Как и ложь, так естественно слетевшая с его языка. Ради своего спокойствия, Гай должен был верить по-прежнему, что их брак заключен на небесах и что его единственная любимая дочь обрела, наконец, свое счастье.
Рози выскользнула из ее рук, горя нетерпением побыстрее добраться до обещанного подарка, но Адам произнес с улыбкой:
— Сначала зайдем в дом, крошка. Распакуешь подарок в комнате.
И последовал за быстрыми ножками, оставив Клодию плестись сзади.
Их поездка из Лондона, в основном, прошла в молчании. Останавливались они только раз, перекусить в мотеле, и за обедом перекинулись несколькими словами. Клодия все продолжала испытывать неловкость из-за своего поведения накануне вечером, а Адам казался погруженным в собственные мысли.
Клодия так и не поняла толком, почему он вдруг резко переменил решение и согласился вернуться уже сегодня. Вполне возможно, почувствовал раскаяние, поскольку так небрежно отмахнулся от нее, когда она сказала, что Рози скучает. Клодия была почти готова поверить в это, когда вспоминала, как по-доброму он уговаривал ее не считать себя виновной в крахе семейного бизнеса. Значит, все-таки у него есть сердце.
Но это относилось только к его дочери. Мягкие губы Клодии поневоле сложились в улыбку, когда она наблюдала, как Рози изо всех сил тянет за руку своего нового папочку, поторапливая скорее войти в Ивовый коттедж.
— Эми отправилась по магазинам, но, если вы проголодались, я и сам могу организовать что-нибудь, — предложил Гай, подождав ее на крыльце.
— Мы пообедали по дороге, папа, спасибо. — Она взяла его под руку, и они вместе вошли в крошечную переднюю. Адама и Рози нигде не было видно, но из-за закрытой двери гостиной слышался восторженный лепет малышки и глубокий, согретый любовью голос Адама. — Но от чашечки чая не откажусь. Только я сама все приготовлю. Как твое здоровье?
— Прекрасно, просто прекрасно, — заверил он, ласково поглаживая ее руку. — Я уже несколько лет не чувствовал себя таким спокойным. Большое облегчение знать, что не нужно ломать голову над делами. Никогда не думал, что скажу такое, но после всех этих лет, в течение которых в нашем доме жили платные постояльцы — большей частью совсем незнакомые люди, — как приятно теперь знать, что «Фартингс-холл» принадлежит только нам и можно наслаждаться уютом со своими близкими. И все это, благодаря твоему мужу.
Сердце Клодии сдавила свинцовая тяжесть. Неужели отец догадывался, что они едва не потеряли все? Но откуда ему знать? Однако, если все-таки знал, он перенес это куда лучше, чем предполагала Клодия.
— Адам позаботился и о том, чтобы строители не слишком мешкали. Я заехал туда сегодня утром и сам убедился, что работа кипит. Кажется, они вполне остались довольны сверхурочными и собираются работать завтра тоже. Конечно, несколько странно было бы жить там, если бы кухни сохранились в прежнем виде, а ресторан остался полным пустых столов!
Так вот что он имел в виду! Клодия незаметно вздохнула с облегчением. Было бы ужасно, если бы отец узнал всю правду — о жестокости Элен, которая собиралась хладнокровно бросить его разоренным и лишенным родного дома.
— Жаль, что вам пришлось прервать ваш медовый месяц, — продолжал Гай.
Как догадалась Клодия, он хотел и от нее услышать, что все благополучно. Клодия тут же изобразила беспечную улыбку.
