Где-то около шести девушка поднялась в лифте на свой этаж. Никаких сообщений для нее не поступило. Мария заказала ужин и переоделась в удобный халат.
Нехотя поковырявшись в тарелке, она отодвинула ее. Есть не хотелось. Телевизор тоже не задержал ее внимания. В десять Мария смыла макияж, почистила зубы и скользнула в постель. Вытянувшись, она неподвижно смотрела в потолок, сожалея, что не согласилась напоследок повеселиться с Бертой. Приятные собеседники, веселая музыка наверняка помогли бы избавиться от унылого настроения.
Она все же незаметно задремала. Проснулась довольно поздно. Душ помог восстановить равновесие. Мария, бодрая и посвежевшая, заказала завтрак и принялась упаковывать вещи.
Двойной стук в дверь возвестил о прибытии официанта. Девушка подошла к двери.
Ничего общего с обслуживающим персоналом не имел появившийся в дверном проеме мужчина, высокий, темноволосый, в безукоризненном костюме.
— Николо… — Мария даже не подозревала, что, произнеся лишь одно имя, она почувствует нестерпимую боль.
Холодные сине-серые глаза внимательно окинули стройную фигурку, задержались на мгновение на полных губах, потом встретились с взглядом Марии.
— Ты не приглашаешь меня войти?
Призвав на помощь все силы, девушка постаралась держаться спокойно, чувствуя, как безумно запульсировала на ее шее жилка.
— А есть ли смысл не впускать тебя?
— Верно, никакого.
Граф шагнул в номер, и девушка поспешила уступить ему дорогу. На его лице появилось суровое выражение, когда он увидел на кровати раскрытый чемодан.
— Уезжаешь?
Мария внимательно посмотрела на него, отмечая врожденную силу и неукротимую мощь, которые позволяли аристократу жить сообразно своим желаниям.
— Да.
В комнате воцарилась тишина, ставшая почти ощутимой. Нервы Марии напряглись, как туго натянутая тетива. Она разозлилась на себя и безмолвно проклинала Романо, который приводил ее в такое смятение.
Николо разглядывал Марию, казалось, целую вечность. Его глаза потемнели и стали настолько непроницаемыми, что лишали ее способности разгадать его чувства.
Когда он наконец открыл рот, было похоже, что граф тщательно подбирает слова.
— Нам нужно поговорить.
Девушка понимала: любое возражение прозвучит чрезвычайно глупо, поэтому хранила молчание, заняв выжидательную позицию.
— Я намерен пробыть в Нью-Йорке еще месяц, потом отправлюсь в Лондон, — сообщил Николо. — Хочу, чтобы ты сопровождала меня.
У Марии перехватило дыхание.
— Что скажешь? — насмешливо поинтересовался он.
— В качестве кого? — Господи, ее ли это голос? Даже в собственных ушах он звучал непривычно хрипло. — Твоей любовницы?
Граф долго раздумывал.
— В этом положении есть определенные преимущества, — наконец изрек он.
Сердце ее забилось в бешеном темпе, но она выдержала его взгляд без особых усилий.
— Я не желаю быть на подхвате, ожидать, пока у тебя появится свободное время, чтобы провести со мной ночь. — В ее голосе сквозило отчаяние, и Мария не сомневалась, что Романо заметил ее состояние. — Лучше не иметь с тобой ничего общего.
— Тогда выходи за меня замуж, — бесстрастно произнес Николо.
На мгновение девушка лишилась дара речи.
— Зачем? — требовательно спросила она. Темные глаза глядели не мигая, надеясь рассмотреть хотя бы намек на страсть, не говоря о сильном чувстве.
— Ты представляешься мне редким исключением среди знакомых женщин, — проговорил граф с особой выразительностью. — Умная. Отважная. Непринужденная. И на светском рауте, и в окружении моих друзей на Сицилии.
Мария даже зажмурилась, намереваясь скрыть боль.
— Едва ли это повод для брака, — выдавила она наконец.
— Так ты мне отказываешь?
Она внимательно смотрела на Романо, разрываясь между отчаянным желанием согласиться на его предложение и здравым смыслом, который подсказывал, что ее не удовлетворит лишь один секс и привязанность вместо любви.
Легче всего сказать «да». Согласиться, закрыв глаза на чувства. Но она-то жаждала всего сразу. Николо, видимо, к этому не готов.
— Я улетаю в Италию вечерним рейсом. Джордано уже в Турине. Нам давно пора заняться делом.
— А ведь я последую за тобой.
Девушка вскинула глаза, глубоко спрятав под радужной оболочкой саднящую боль.
— Пожалуйста, не надо, — попросила она. Ты же не любишь меня, добавила она про себя.
— Ты готова забыть все, что произошло между нами?
Господи, да я тогда умру, подумала Мария, но губы сами собой произнесли:
— Без любви нечего забывать.
Да она сошла с ума, отвергая такую прекрасную партию! Спазм перехватил горло. Как она посмела! — шептал внутренний голос. Наверное, ты единственная из женщин, которая осмелилась отказать самому графу Николо Романо!
Однако Мария считала, что, приняв его предложение, совершит глубокую ошибку. Хотя наверняка многие ее подруги удовлетворились бы меньшим. Николо великолепен в постели. Несметно богат. Умен. Аристократ. Что еще нужно?
— Ты можешь дать мне все, кроме любви, — медленно проговорила девушка, не в состоянии избавиться от легкой хрипотцы в голосе.
В глубине ее души затаилась печаль. Мария еще надеялась, что Николо промолвит желанные слова. Она отчаянно хотела услышать их. Девушка всматривалась в сине-серые глаза, надеясь проникнуть сквозь их плотный барьер. Вдруг граф испытывает глубокие чувства? И его привлекает не только желание обладать ее телом?
— Я хочу стать не только украшением дома, хозяйкой, но и… — Мария сделала паузу и тихо добавила: — Всегда желанной любовницей.
На мгновение что-то промелькнуло во взгляде Николо, но этого оказалось достаточно, чтобы девушка поняла его истинные намерения. Она заклокотала от бешеной ярости. Ей непреодолимо хотелось наорать на Романо, ударить его, обидеть, лишь бы вызвать какую-то реакцию.
— Я попросил тебя стать моей женой, — произнес граф мягким, но убийственным тоном, и Мария внутренне содрогнулась, как если бы по позвоночнику соскользнул кусок льда.
Она гордо подняла голову и, чуть склонив ее набок, бросила вызов:
— Чтобы носить под сердцем твоих сыновей? А если ты бросишь в мою утробу семена дочерей, то наверняка отвергнешь меня ради другой жены, которая подарит тебе желанного наследника, продолжателя аристократического рода Романо.
Ледяная ярость вспыхнула на мгновение в глазах графа.
— Ты вела бы завидный образ жизни.
Мария подумала о Сильвии, ее дочерях и поняла, что никогда не согласится на зависимое положение.
