— Реба видела, как он пронесся в сторону большого пастбища.
Нахлобучив шляпу, Хэнк вихрем промчался мимо Такера.
— Тому, кто свяжется с семейством Хэдвеев, придется проверить, что у парня с головой!
В этот момент он столкнулся с Нисой и пожалел о вырвавшихся словах. Разгневанный отец мог позволить себе такое замечание. Но Хэнк не был отцом Мартина, и это прозвучало жестоко.
И гнев в глазах Нисы свидетельствовал о том, что она слышала каждое слою.
— Мы должны найти его, — сказала она.
— Мы должны изловить першеронов.
— Две лошади значат больше, чем один мальчик? Так?
— Нет, не так. — Задержка могла стоить Хэнку двух лучших першеронов, но сейчас важнее для него было добиться взаимопонимания с Нисой. — Думаю, я знаю, почему Мартин это сделал. И уверен, что он не убежит, заставив сестер и брата волноваться. Зато у лошадей нет скрытых психологических мотивов, и, пока мы спорим, они могут оказаться за границами графства.
Вперед выступил Такер:
— Мы с Вилли позаботимся о лошадях. Ребята вместе с Ребой уже ловят Ноев ковчег. А вы позаботьтесь о Мартине.
— Я позабочусь о Мартине, — заявила Ниса. Вся ее фигура выражала непреклонную решимость.
— На этот раз тебе меня не отстранить. — Хэнк ухватил ее за локоть и потянул по коридору.
— Я не хочу, чтобы ты повредил ему.
— Нужно научить его уважать дисциплину.
— Он нуждается в понимании.
— Я его понимаю.
— Объясни, — потребовала Ниса.
— Я разговаривал о Мартине с моим братом. Шерифу приходится иметь дело с трудными подростками. Я подумал, что Мартин, возможно, увлечен тобой. Что в нем говорит ревность.
— Мне это и в голову не приходило!
— Брет сказал, что Мартин рассматривает нас с тобой как единое целое. Предполагает, что мы можем пожениться. Завести собственных детей.
— И тогда Хэдвеи окажутся за бортом?
— Не забывай, мы имеем дело с подростковым мышлением. А Мартин — не просто подросток. Он — глава клана Хэдвеев. Узы крови требуют, чтобы он защищал своих родичей от любых опасностей и разочарований.
— О боже… — Она поднесла руку ко рту. — И он видел нас на кухне. А потом спросил меня, не собираемся ли мы пожениться.
— Если я разбираюсь в подростках, Мартин все время ждал, пока упадет дамоклов меч. А ожидание порой хуже самой беды. Думаю, что он ускорял развязку. Он хотел проверить, насколько может разъярить меня. Хотел уяснить, насколько я считаю возможным избавиться от него и его семьи.
— Что ты собираешься делать?
— Объясниться с ним.
— Прошу тебя, подумай об остальных.
— Я и думаю об остальных. Если закрывать глаза на выходки Мартина, на какое уважение остальных можно рассчитывать? Какой тогда из меня отец?
Ниса разинула рот.
— Ты не отец, — выдохнула она.
— Тут речь о доверии, Ниса. Между мной и детьми. Между тобой и мной. — Он посмотрел на нее долгим, настойчивым взглядом. — Ты мне доверяешь?
Ее молчание и исполненный муки взгляд были ему ответом.
Нисе так и не удалось ответить, доверяет ли она Хэнку. Он увидел Мартина в ветвях раскидистого дуба. Дерево довольно далеко отстояло от ранчо, поэтому сразу найти мальчика было нельзя, а он между тем мог отлично видеть, что делается на ранчо.
Теперь он стоял в рабочем кабинете Хэнка. На стуле, неподалеку от Мартина, сидела Ниса. Ей казалось, что она присутствует на суде.
На лице Хэнка было непривычное выражение. Челюсти крепко сжаты, взгляд суров и неподвижен. Он был сейчас воплощением строгой авторитарности.
Ниса опасалась, что, несмотря на обещание, данное девочкам, Хэнк сочтет, что его терпению настал конец, и откажет программе в поддержке.
— Мартин, — послышался низкий, рокочущий голос Хэнка. Он звучал негромко, но был тверд и исполнен самообладания. — Почему ты выпустил животных?
Мартин хранил молчание.
Хэнк был, безусловно, прав: они окажут Мартину плохую услугу, если будут потворствовать его безответственному поведению.
Хэнк сделал новый заход:
— Насколько я понимаю, ты нарочно выпустил першеронов, чтобы досадить мне. Привлечь мое внимание. Верно?
— Почему бы вам не отослать нас всех домой прямо сейчас?
— Ты рассчитываешь, что я сделаю именно это?
— Рано или поздно. — Подросток осмелился бросить на него вызывающий взгляд.
— И ты решил, что можешь заставить меня поскорее отказаться от проекта?
— Малыши слишком быстро привыкли к ранчо. Они еще не понимают, что все хорошее кончается. А для нас оно обычно кончается, едва начавшись.
— Скажи, Мартин, тебе было хорошо на ранчо? — подался вперед Хэнк. Голос оставался сердитым, но из позы исчезла напряженность. — Сейчас я спрашиваю не о других. О тебе.
Мартин не ответил.
— Скажи, к тебе хорошо здесь относились? — Хэнк поднялся и сел на край стола близко от Мартина. — Все мы относились к тебе с уважением?
Нижняя губа Мартина задрожала.
Ниса затаила дыхание. Хэнк пытается пробиться к душе гордого и эмоционально измотанного мальчика.
— Я уважаю тебя, Мартин, — уже тише сказал Хэнк. — Это правда. Я уважаю тебя за ту заботу, с какой ты относишься к своим сестрам и брату. Я уважаю твою преданность семье. Твою силу. И разве несправедливо, что я ожидаю немного уважения и от тебя?
Мартин посмотрел на дверь. Крупная слеза покатилась по его щеке.
— Я нарочно настраивал себя против, — промолвил он так тихо, что слова едва можно было разобрать.
Хэнк положил руку на плечо подростка.
— Чтобы признать это, потребовалось мужество. Достанет ли его у тебя, чтобы принять наказание?
— Хэнк… — взволнованно вмешалась Ниса. Однако Хэнк не обратил на это никакого внимания.
— Мартин, ты отнял у моей бригады полдня рабочего времени, заставил всех заниматься совершенно ненужным делом. Ты перепугал и расстроил своих сестер и брата. Ты проявил неуважение ко мне и к моему имуществу. Можешь ты сам выбрать себе достойное наказание?
Мартин покачал головой.
Ниса не понимала, к чему клонит Хэнк. Неужели он хочет сломить дух мальчика?
— Возможно, ты не осознаешь всей серьезности того, что сделал, потому что еще не знаешь, как строится жизнь на ранчо. Чем и как я зарабатываю на жизнь. Как обеспечиваю себя и своих работников. Какое значение имеют першероны для моего бизнеса. Возможно, дело в этом?
Мартин медленно кивнул.
— В таком случае, может, тебе стоит проводить больше времени в «Соснах». Тогда, ты компенсируешь нанесенный ущерб тем, что станешь помогать нам не дважды в неделю, а каждый день.
