— Мы сегодня утром слишком много потрудились Ты устала. Я позвоню, пусть Джозеф отнесет тебя наверх.
— Я не хочу наверх. Я хочу показать вам мой синий сад.
— Сегодня, но чуть позже, детка.
— Нет, тогда, может, дождь пойдет. Все цветы завянут и будут испорчены. Я хочу показать вам головку ребенка.
Речи Флоры иной раз становились до такой степени болезненно-причудливыми, что Лавиния внимательно посмотрела на нее:
— Головку ребенка?
Флора лукаво улыбнулась, решив, что ей удалось добиться своего:
— Да. Она вам понравится. Она улыбается, хотя и сломана.
Видимо, от Лавинии ожидалось, что она усмотрит и в этом ребенке с его сломанным телом такое же благородное мужество. Но она отказалась попасться на эту удочку, и решительно дернула веревку звонка.
— Я сказала: сегодня, но попозже. Я пойду с тобой наверх, чтобы помассировать твои ноги. Мы будем этим заниматься по полчаса ежедневно. После этого подадут завтрак, у тебя в комнате, а затем ты должна отдохнуть.
Флора бросила на нее яростный взгляд:
— Мисс Херст, вы должны делать то, что велю я! Я именно для этого и заставила папу вас нанять. Вы должны...
— Разве я кажусь тебе такой слабой? Пошли-ка. Джозеф пришел. — Лавиния повернулась к молодому высокому лакею. — Джозеф, доставьте мисс Флору в ее комнату. Она будет отдыхать. Если она станет сопротивляться, не обращайте внимания. Просто она слишком устала.
Джозеф широко улыбнулся. Его молодые блестящие глаза с восхищением смотрели на Лавинию.
— Я справлюсь, мисс.
Сначала у Флоры был такой вид, словно она сейчас закричит, но потом она передумала и как-то вся обмякла. Она оставалась такой и когда Джозеф, уложив ее на кровать, ушел. Лавиния сняла с нее башмаки и чулки и начала растирать ее жалкие тонкие ноги, Флора процедила сквозь зубы:
— Я в вас ошиблась, мисс Херст. Вы хуже мисс Браун. Я скажу папе, чтобы он вас уволил.
— Когда я так делаю, больно? — с чисто медицинам интересом осведомилась Лавиния, занятая своим делом.
— Да, больно.
— Ты можешь шевелить пальцами ног?
— Вы знаете, что нет. Я уже тысяче докторов говорила, что не могу.
— И все-таки попытайся.
Худое тельце Флоры напряглось. Подол клетчатого платья взлетел вверх, прикрыв лицо. Ее ступни, ступни ребенка, такие маленькие и узкие, оставались безжизненными. Будут ли они когда-нибудь в состоянии снова носить это хрупкое тело?
— Ты будешь ежедневно пытаться это сделать, — спокойно произнесла Лавиния. — И в один прекрасный день все получится. У тебя есть розовое платье?
Неожиданность вопроса заставила Флору ответить вежливо:
— Нет. Мама говорит, что мне нельзя носить розовое. Я слишком бледная.
— Я думаю, тебе бы пошло. Ну, скажем, белый муслин, а на этом фоне — светло-красные розы и розовый шарф. Я поговорю с твоей матерью.
— Она не обратит никакого внимания. Она меня ненавидит. Она считает, что я никогда не выйду замуж и буду вечно висеть у нее на шее.
— Конечно, ты не найдешь себе мужа, если всякий раз, когда я захочу укрепить твои ноги, ты станешь поднимать такой шум.
Наступило продолжительное молчание. Наконец Флора едва слышно пробормотала:
— А будет ли какая-нибудь польза, если я стану за нее молиться?
— За леди Тэймсон? Конечно, будет. Ты можешь молиться о том, чтобы Бог ниспослал ей мужество, да и тебе тоже.
— Вы тоже просите Бога об этом?
— Да.
— Потому что у вас нет мужа?
— По многим причинам.
— Вы всерьез говорили про розовое платье?
— Конечно.
— Но розовое платье не помешает людям вокруг меня умирать. Не так ли?
Лавиния увидела устремленный на нее несчастный, ожесточенный взгляд. Ею овладело странное чувство. Ей захотелось обнять хрупкое маленькое тельце, прижать его к груди, защитить его. Она это сделала, защищая того несчастного маленького трубочиста, умиравшего в тюрьме, ребенка не старше восьми лет от роду, который посмел стащить яблоко с тарелки в какой-то роскошной гостиной. Она рыдала над ним. Она не должна себе позволить рыдать над Флорой, иначе от нее не будет никакого толку.
— Нет, родная моя, розовое платье, конечно, не может этому помешать. Но леди Тэймсон может получить удовольствие, увидев тебя в нем.
— Нет, не получит. Она сказала, что я не ребенок, а сущее наказание.
— Что было в тот момент справедливо. А сейчас я позвоню, чтобы Мэри принесла сюда поднос, и после того как ты поешь, тебе надо поспать.
— За мной ухаживает не Мэри, а Фиби.
— Я подумала, что Мэри, возможно, больше тебе нравится. Она не намного старше тебя, и она хорошенькая.
— Мама будет в бешенстве, если вы начнете распоряжаться слугами. Этого она со стороны гувернантки не потерпит.
— Я не гувернантка, — спокойно сказала Лавиния. — Мне поручено заботиться о твоем здоровье, которое в данный момент важнее твоего образования. Боюсь, что моим распоряжениям придется подчиняться. Это и к тебе относится. Понимаешь?
— Я буду подчиняться только тем приказам, каким захочу, — насупившись, возразила Флора. — Мне надо во всем потакать. Так сказал врач.
— А я не желаю больше выслушивать одно и тоже. Я велю Мэри задернуть шторы, после завтрака ты будешь спать. И чтобы до четырех часов я от тебя ни словечка больше не слышала.
Перед тем как самой спуститься к завтраку, Лавиния услышала голос Флоры, заявившей Мэри, что она очень неуклюжая, неловкая и слишком маленькая.
— Сколько тебе лет?
— Тринадцать, мисс.
— Мне всего одиннадцать, но я уверена, что выше тебя ростом. Если бы я могла встать, я могла бы это доказать. Мисс Херст собирается укрепить мои ноги настолько, чтобы я смогла стоять.
— Это будет замечательно, мисс, — раздался веселый голос Мэри.
— Почему тебе приходится работать, хотя ты не старше Эдварда?
— Потому что мой папа любит выпить, а у мамы дома шестеро ребятишек меньше меня. А аппетит у них ужас какой!
— Им что — не хватает еды? — спросила явно шокированная Флора.
— Да нет, у нас, конечно, сколько угодно хлеба и жира. Но со временем я хочу стать экономкой, и тогда я смогу больше помогать своей маме, братьям и сестрам, понимаете?
— А разве ты не хочешь выйти замуж?
— Нет уж, лучше живой лечь в могилу.
Это жуткое заявление вызвало у Флоры восхищенное хихиканье.
— Вот это да! Ну и ненавидишь же ты мужчин. Если я тоже не выйду замуж, а я не думаю, что выйду, ты сможешь стать моей экономкой. Папа купит мне дом.
Припоминая этот разговор, Лавиния могла совершенно хладнокровно ожидать встречи с Шарлоттой за завтраком.
— Я решила, что произвести эту перемену — хорошая идея, миссис Мерион. Мэри такое веселое маленькое существо. Флоре приятно будет видеть ее около себя.
