Так вот почему она не просила, не умоляла его остаться тогда, десять лет назад. Нет, она не умоляла потому, что это было не в ее характере. Но он все же мог ожидать, что она спросит, встретятся ли они снова, когда он вернется из Штатов. Но она не спросила. И только сейчас он понял почему.
— Мистер Вэлендер?
С окаменевшим лицом он повернулся и увидел Ларри Уоткинса-младшего.
— Викарий хочет поговорить с вами.
— Викарий? — подумал Нэш удивленно. Но у него было другое неотложное дело, мысленно он был уже далеко отсюда. Нэш пообещал, что будет через минуту. Не дожидаясь ответа, он побежал вслед за Феникс. Он догнал ее, когда она была уже почти у поместья, возле своей машины.
— Нет, — попросила она дрожащим от слез голосом.
— Да, — твердо возразил ей Нэш.
— А ты даже не запыхался, — заметила она.
— Феникс… — начал он ласково, глядя прямо в ее заплаканное и умытое дождем лицо. — Я не брал денег у твоего отца.
— Он сказал, что брал.
— Твой отец солгал.
— Нет, — не слушая возражений, отозвалась она. — Отпусти меня, Нэш.
— Нет, я не могу отпустить тебя. Только не в этот раз.
Девушка закрыла глаза, и Нэшу захотелось слизнуть капли с ее ресниц, крепко обнять и никогда не отпускать от себя. Даже не зная, что он собирается сказать, Нэш внезапно для себя с мольбой в голосе попросил:
— Выходи за меня замуж.
Феникс разразилась слезами. Обхватив ее руками, он ласково укачивал ее, поглаживая по голове. Когда она немного успокоилась, он дал ей свой носовой платок, и Феникс громко высморкалась, словно маленькая девочка.
— Мне нужно уйти, — сказала она, и ее голос дрожал. — Мне нужно подумать. А сейчас отпусти меня.
— Только если ты пообещаешь вернуться. Дай мне слово, Феникс, и я отпущу тебя.
— Хорошо, — прошептала девушка. — Даю тебе слово.
— Что ты вернешься через несколько дней.
— Дай мне неделю.
— Нет, через пару дней. Посмотри на меня. — Когда она подняла заплаканные глаза, Нэш добавил: — Обещаешь?
Феникс неохотно кивнула.
— Если ты не вернешься, я найду тебя сам. Во что бы то ни стало, найду!
— Я вернусь, — согласилась она. — А теперь тебе пора возвращаться на праздник.
Нэш покачал головой.
— Ты должен, — настаивала девушка. — Возвращайся. Они хотят, чтобы ты был с ними, Нэш. Пожалуйста, ради меня.
Нэш невесело улыбнулся.
— Ну ладно.
— И будь с ними приветлив. И терпелив. Обещаешь?
— Обещаю.
Ее глаза все еще были красными от слез, когда она пробормотала:
— А теперь мне пора идти.
— Иди.
Открыв для нее дверцу машины, Нэш подождал, пока она сядет, и мягко захлопнул за ней дверцу. Он просто не мог заставить ее остаться, не мог принуждать ее. Было безумно тяжело дать ей уйти вот так, когда она выглядела такой несчастной и беззащитной, но он должен был дать ей время.
Когда Феникс уехала, Нэш вернулся на праздник. И увидел, что садовник все еще дожидается его вместе с престарелым викарием.
Он выдавил из себя улыбку, извинился и пожал обоим руки. Подавляя нетерпение, Нэш позволил себе не вслушиваться в рассказываемую ему историю деревни и строительства церкви. Вежливо расспросил викария о том, как он попал в этот приход. В ответ его спросили, является ли он прихожанином, как часто ходит в церковь, и могут ли они надеяться увидеть его на мессе в скором времени. А также будет ли он постоянно жить в поместье.
— Я хорошо знал вашу тетю, — продолжил викарий, когда с вопросами было покончено. — Вы не будете возражать, если мы укроемся от этого дождя и ветра? У меня, знаете ли, артрит.
— Конечно.
Нэш предложил ему чашечку чая, и они сели за столик под навесом. Слушая викария краем уха, он был занят мыслями о Феникс. Нельзя было позволять ей вести машину в таком состоянии.
— Нет нужды так волноваться, сын мой, — запротестовал викарий. — Все не так уж и плохо, как могло бы показаться. Но все же…
— Простите?
— Я вижу, что вы думаете в точности как я — что дом Господень и в самом деле совсем не место для разделения на группы.
— На группы?
— Да, но если это улучшает посещаемость….
— Конечно, — подтвердил Нэш, не имея ни малейшего понятия, о чем говорил викарий. Он продолжал прихлебывать чай и попытался сосредоточиться на предмете разговора.
— Новое поколение нуждается совсем в других вещах, не правда ли? — посетовал престарелый священник. — Совсем не так, как во времена вашей тетушки.
— Не могли бы вы рассказать подробнее, какой она была?
— А разве вы ее не знали? — с удивлением спросил священник.
— К несчастью, нет. Я видел ее только ребенком. — По правде говоря, Нэш совсем забыл о ее существовании.
Викарий с удовольствием пустился в воспоминания о прошлом, а Нэш мог спокойно вернуться к мыслям о Феникс. Куда она поехала? В Оксфорд? Или назад в Уилтшир? Автоматически улыбаясь и кивая каждый раз, когда викарий останавливался перевести дыхание, он неожиданно ощутил грызущее чувство вины. Ему следовало бы послушать, следовало бы поинтересоваться тем, какой была его тетка, но в этот момент он мог думать только о Феникс.
Прерывая монолог викария, Нэш вежливо сказал:
— Вам, наверное, очень неудобно сидеть здесь в мокрой одежде. Так можно и простудиться. Я с удовольствием зайду к вам в гости как-нибудь вечерком. Тогда мы могли бы обо всем поговорить в тепле и комфорте.
Старик поднял голову и посмотрел на него с такой радостью, что Нэш снова почувствовал укол совести.
Оставив недопитую чашку чая, Нэш поднялся на ноги, но прежде, чем он успел помочь подняться престарелому викарию, Ларри Уоткинс-младший уже подбежал и сделал это за него.
— Я провожу его домой, мистер Вэлендер.
— Спасибо вам.
— Ну что вы. Не за что, сэр. Мама вскипятит чайник и найдет чего-нибудь горячего поесть.
Опираясь на руку молодого человека, викарий ободряюще улыбнулся Нэшу и почти умоляюще проговорил:
— Вы не забудете? — и, когда Нэш уверенно помотал головой, оперся на руку молодого Ларри.
— Берегите себя, — добавил Нэш им вслед.
— Ему уже семьдесят девять, — сообщил Дон Хопкинс. — В деревне прошла вся его жизнь. Во вторник вечером — самое лучшее время, чтобы нанести ему визит. Глядите-ка, кажется, солнце решило выглянуть.
Подняв глаза на хмурое небо, а затем на Дона, Нэш сухо спросил:
— Правда?
— Да. Вам совсем не обязательно снова возвращаться на праздник.
— Я как-нибудь сам распределю свое время, — ответил Нэш еще более сухо. — Я не люблю бросаться во что бы то ни было очертя голову.
