— А ты постарайся. Ради меня. Это старая семейная традиция, и я подумала, что мы могли бы дать обещания друг перед другом.
Даже если в следующем году нам суждено будет расстаться? — подумал Дезмонд и сказал:
— Хорошо. Только ты первая.
Реджина почесала нос и задумалась.
— Я обещаю оставаться верной себе.
— Это как же? — спросил он, заинтригованный.
— Сейчас стало модным ходить к психоаналитику. Мне этого делать не надо. Работая над своими статьями, я усвоила хороший урок по самоанализу. И еще лучший урок относительно тебя. — Она обхватила его, так что он не мог оторвать свои руки от ее тела. — Ну так вот. Я буду продолжать писать свои статьи и в свою жизнь буду допускать только хороших людей.
— Это серьезное обещание.
— Я справлюсь, — чуть ли не торжественно сказала она, улыбнулась и поцеловала его. — Теперь твоя очередь.
— Я обещаю быть верным… — Он хотел сказать «тебе», но осекся, зная, что такого рода обещание слишком ко многому обязывает.
— Ну давай же, Дезмонд! Смелее, или просто повтори, что я сказала, — настаивала Реджина.
— Я обещаю со всей ответственностью решать проблемы, которые возникнут передо мной. — Туманно, но, может быть, она больше не будет допекать его.
Поскольку праздник был на носу, ему никто не звонил по делу, ради которого он сюда приехал. Сам он намеревался на следующей неделе поговорить с бухгалтерами и выяснить окончательно ситуацию с газетой. Потом ему нужно обсудить все с Джеймсом.
Может быть, вместе нам удастся найти какое-нибудь компромиссное решение и не причинять боль дорогим людям, думал он, глядя Реджине в глаза.
— Вот видишь. Все оказалось так просто, — сказала Реджина.
На его губах появилась вымученная улыбка.
— А сейчас вернемся к тому, с чего мы начали. — С этими словами она стащила через голову свитер, под которым осталась лишь тоненькая майка.
Дезмонд наклонился к Реджине, намереваясь поцеловать ее, но она остановила его, и, положив руки ему на плечи, заставила опуститься на колени. Она быстро сбросила с себя оставшуюся одежду и встала перед ним обнаженная, вся в золотистых отблесках елочных огней и горящего камина. Дезмонд несколько мгновений, стоя на коленях, благоговейно любовался этим удивительным зрелищем, потом притянул ее к себе, и она опустилась на колени рядом с ним. Затем он стал покрывать быстрыми и легкими поцелуями ее шею и грудь. Сквозь сдавленный стон она прошептала:
— Разденься!
Она никогда раньше не испытывала такой острой, всеобъемлющей потребности стать частью другого человека, составить одно целое с Дезмондом. У нее дрожали руки, когда она попыталась расстегнуть пуговицу на его джинсах.
— Не спеши! У нас вся ночь впереди.
Дезмонд отвел в сторону ее руку и сам сделал то, что она намеревалась. Когда он остался, как и Реджина, без одежды, он притянул ее к себе, и она сразу почувствовала прикосновение его возбужденной плоти к своему животу.
Она нажала ладонями ему на плечи, заставляя лечь на ковер, а потом оседлала этого полностью покоренного ею мустанга, направив рукой себе внутрь его твердую мужскую плоть. Он смотрел ей прямо в глаза, а Реджина медленно опускалась все ниже и ниже, пока полностью не завладела им.
Лежа на спине, Дезмонд вытянул руки и сцепил свои пальцы с ее пальцами. Ничто не мешало ему любоваться восседавшей на нем амазонкой, пронзенной стрелой наслаждения. А ее взору, опускавшемуся вниз с высоты наездницы, предстала картина их соединения в единое существо.
— Попрыгай на мне, — произнес он сквозь стиснутые зубы.
Откликнувшись на его призыв, Реджина почувствовала, что он двигается ей в такт. Физические ощущения смешались с переполнявшими ее чувствами, и, когда они бурно хлынули через край, из глубины ее вырвался стон, похожий на рыдание.
Воскресным утром, по настоянию Реджины, они, как и большинство горожан, занимались тем, что делали последние предпраздничные покупки. Они разошлись по разным отделам супермаркета, чтобы купить подарки, а потом встретились через некоторое время в условленном месте. Под вечер, когда подарки лежали под елкой и Дезмонд с Реджиной отдыхали, в дверь позвонили.
— Приехали! — Она вскочила с кресла и побежала открывать дверь.
Итак, то недолгое время, когда они были только вдвоем, прошло. После того, как они насладились любовью перед камином, они приняли душ, потом поехали к Дезмонду за костюмом и сорочками, по дороге перекусили в кафе и поздно вечером вернулись к Реджине. Всю ночь они снова провели в объятиях друг друга. Перед тем, как лечь спать, она позвала Бони, чтобы он не оставался в одиночестве вторую ночь подряд. Утомленные, они заснули почти под утро.
На следующий день пес относился к Дезмонду как к лучшему другу. Когда тот лежал на кушетке и смотрел футбол по телевизору, Бони залез на него и, свесив черный язык, положил морду ему на грудь.
— Какая же ты собака, если не бежишь к двери и не лаешь, когда кто-то звонит? — спросил он.
— Очень хорошая собака, — послышался мужской голос.
Дезмонд попытался встать, но Бони даже не пошевелился.
— Лежите, не вставайте. Если Бони так привязался к вам, ко мне он уже не пойдет. Давайте познакомимся. Я — Марти, брат Реджины. — Вошедший протянул руку, и Дезмонд, лежа, пожал ее.
— Дезмонд Батлер.
— Рад познакомиться. Реджина мне все о вас рассказала.
Дезмонд удивился. Он не ожидал, что Реджина будет обсуждать его со своим братом.
— Как игра? — спросил Марти, усаживаясь в кресло.
— Так себе. А как вы доехали?
— Больше стояли, чем ехали, — засмеялся он.
Дезмонд заметил сходство между темноволосым полицейским и его сестрой.
В комнату вошла молодая миловидная женщина с золотисто-каштановыми волосами. Оставаться лежать при даме было неприлично, и Дезмонд, решительно спихнув Бони, встал и поздоровался с невесткой Реджины.
Барбара оказалась особой весьма разговорчивой и за короткое время многое успела рассказать о своей жизни в Сан-Франциско, а также о том, что они с Марти очень гордятся новой работой Реджины и уже опубликованными статьями в газете. Она даже заметила, что на щеках у Реджины от такой полноценной жизни появился яркий румянец, за что получила от той незаметный толчок в бок.
Брат Реджины и ее невестка произвели приятное впечатление на Дезмонда. Их приезд напомнил ему, что он уже дня два не навещал Джеймса в больнице, и чувство вины за это мгновенно затмило все радостные моменты, которые он пережил.
— Я должен извиниться перед вами, — сказал он, обращаясь к присутствующим. — Сейчас, когда вы собрались в своем семейном кругу, я хотел бы навестить Джеймса.
