— А как же Деннис?
На лице Оливии появилось выражение суровой решимости.
— Пусть пошлет мне документы о разводе на адрес миссис Недертон.
— Будь осторожна, девочка, — напутствовала ее Эрмина. — Если Деннис узнает о твоем намерении уехать, гнев его будет ужасен. Он не привык, чтобы ему перечили.
— Что ж, пусть привыкает. — Оливия улыбнулась дрожащими губами. — Обо мне не беспокойся, Эрмина, все будет хорошо.
Казалось, Оливия пыталась убедить в этом в первую очередь себя.
Оливия уединилась в своей комнате. Еще утром ее переполняли радостные ожидания, теперь же будущее виделось серым и безрадостным. Твердо решив завтра же утром ехать в Лондон, Оливия немного успокоилась, но душа ее словно окаменела.
Приготовившись ко сну и накинув халат прямо на голое тело — вчерашняя сорочка, которой касались руки Денниса, была с отвращением засунута ею в корзину для грязного белья, — Оливия принялась методично укладывать чемодан, решив взять лишь самое необходимое. За остальными вещами она пошлет позже. В дверь постучали, и Оливия пошла открывать, не сомневаясь, что это Эрмина.
На пороге стоял Деннис. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, темные брови были угрожающе сдвинуты. Во всем его облике чувствовалось крайнее напряжение.
— Мне можно войти?
Оливия посторонилась. Деннис молча вошел в комнату и уставился на Оливию ледяным взглядом. Похоже, он с трудом себя сдерживал. Эрмина предупреждала о необузданном темпераменте Денниса, и теперь Оливии предстояло испытать его на себе.
Стараясь сохранять спокойствие, она перевела дух. Несмотря ни на что, она продолжала любить этого человека и была рада его видеть.
Деннис посмотрел на открытый чемодан.
— Значит, ты уезжаешь.
— Как видишь. Зачем ты здесь?
В голубых глазах Денниса молнией сверкнула угроза.
— Ты знаешь зачем. Эрмина известила меня, что ты собираешься утром в Лондон, и я пришел узнать, что ты затеяла.
— Эрмина тут ни при чем.
— Почему ты уезжаешь, Оливия, ничего не сказав мне? Может, все же объяснишь, в чем дело?
— Хорошо, я постараюсь. — Оливия отчаянно старалась сохранять спокойствие, хотя от его холодной надменности ее бросало в дрожь. — Но Эрмина наверняка все тебе уже рассказала.
— Да, однако я хочу это услышать из твоих уст. Похоже, ты вне себя.
— Изволь. Прогуливаясь по окрестностям, я набрела на великолепный дом — его невозможно не заметить, правда, Деннис? — Оливия посмотрела ему в глаза. — Я понятия не имела, чей он, пока не увидела твоих гостей и тебя, встречающего их. — Оливия улыбнулась, скрывая боль, которую ей доставляли воспоминания. — Тогда до меня дошло, что ты хозяин этого дома и прекрасно себя там чувствуешь без меня.
— Значит, ты подсматривала?
Деннис сунул руки в карманы брюк и стал нервно вышагивать по комнате. Он не ожидал, что поведение Оливии разозлит его даже больше, чем неожиданный приезд Терезы. Он вскипел, получив известие о том, что Оливия собирается уехать в Лондон, ничего не сказав ему, и примчался в «Холлбрунн».
— Нет, все вышло само собой. Я не шпионила за тобой, просто мое внимание привлек красивый дом. Неожиданно появился ты, да еще стал целовать эту женщину и ребенка. Как, по-твоему, я должна была реагировать?
Деннис молчал.
— Эта женщина вела себя с тобой, как собственница, и, похоже, ты не особенно возражал, — припечатала Оливия.
— Я понятия не имел, что Тереза посмеет явиться вместе с дочерью, я не приглашал ее, — попытался защищаться Деннис.
— Почему ты ничего не сказал мне о Терезе и о дочке? — Оливия пытливо смотрела на него, надеясь заметить хоть тень раскаяния на его лице, но тяжелый взгляд Денниса оставался холодным и лишенным эмоций.
— Что это изменило бы?
— Очень многое. — На щеках Оливии проступили красные пятна. — Почему ты не был честен со мной? Я ни за что не вышла бы за тебя замуж, если бы знала правду.
— Но ты же вышла. — Деннис насмешливо вздернул брови.
— И теперь страшно сожалею об этом. Если бы в моей власти было повернуть время вспять…
— Я скрыл все, заботясь исключительно о тебе. Черт возьми, Оливия, я хотел помочь тебе и теперь оказался в дурацком положении! Не забывай, ты пришла ко мне и умоляла взять тебя замуж.
— Я вовсе не умоляла тебя! — вскипела Оливия. — Неужели ты думаешь, что мне было приятно унижаться? Как же ты, должно быть, смеялся, когда я предложила тебе эти несчастные тридцать тысяч!
— Напротив, я был тронут, — серьезно возразил Деннис.
Он смотрел на Оливию и не верил своим глазам — неужели это та самая женщина, с которой он недавно занимался любовью? Она совсем не походила на прежнюю Оливию, нежную и любящую, которую он знал. Деннис отчаянно пытался подавить в себе раздражение и злость, но безуспешно.
— Значит, ты решила сбежать в Лондон.
— Я не сбегаю, просто мне невыносимо оставаться здесь. Да и тебе так будет лучше. Наши первоначальные договоренности остаются в силе.
Деннис приблизился к Оливии, его взгляд оставался невозмутимым и твердым, губы растянулись в дьявольской улыбке.
— Не совсем.
Догадываясь, на что он намекает, Оливия опустила глаза.
— Тем не менее наша сделка остается в силе.
— В глазах закона и общества ты моя жена.
— И все же наш брак — временная сделка.
— К черту все сделки! Кажется, мы с тобой все решили…
— Тогда я ничего не знала о Терезе. Кстати, а она знает обо мне?
— Конечно нет.
— Ты собираешься ей сказать?
— Да.
— И как, ты думаешь, она отреагирует?
— Насколько я ее знаю, она будет вне себя. Но тебя это уже не касается, раз ты уезжаешь в Лондон.
— Да, действительно. Миссис Недертон и Лора, должно быть, уже вернулись из Ниццы, так что я поживу у них, пока не решу, как мне быть дальше.
— Как ты собираешься добираться до Лондона?
— Поездом, разумеется.
— Нет, я не позволю.
— А я не собираюсь тебя спрашивать.
Деннис глыбой возвышался над ней.
— Несмотря ни на что, я все еще твой муж, так что веди себя соответственно. Запомни, я не позволю тебе ехать поездом.
В негодовании Оливия сжала кулаки, ее грудь лихорадочно вздымалась, глаза яростно сверкали.
— Кажется, ты предоставил мне полную свободу распоряжаться собой и жить, где я захочу.
— Верно, так было до прошлой ночи, — ледяным тоном произнес Деннис, сверля ее пристальным взглядом. — Теперь все изменилось. Если ты посмеешь ослушаться меня и поедешь поездом, тебя вернут обратно, и тогда пеняй на себя. Тебе ясно?
