Энтони остолбенел. Он даже плотно зажмурился, словно все это привиделось ему в горячечном бреду. Это был вечер парадоксов. Энтони поднял Джейн на руки, абсолютно не сознавая, что делает. Руки его дрожали. Боясь уронить свою ношу, он опустился с ней на кровать.
В результате сих странных манипуляций Джейн оказалась сидящей у него на коленях с разведенными в разные стороны ногами. Стараясь не обращать внимания на реакцию своего тела на более чем дразнящую позу женщины, Энтони строго сказал:
— Я никогда не обвиню тебя, Джейн. Ты была просто чересчур впечатлительной девочкой, и поступок твой не преступление, а детская глупость. Если бы ты мне рассказала тогда, я бы тебя отшлепал, а не… — Он замолчал. — Ты понимаешь, что я хочу сказать… Ведь я фактически тебя изнасиловал тогда… Неудивительно, что ты в конце концов захотела со мной расстаться. И сегодня… ты, превозмогая себя… жертвовала собой.
Джейн с упоением слушала слова Энтони. Они бальзамом ложились на ее истерзанное сердце, но по мере продолжения его речи недоумение брало верх. А на слове «превозмогая» она уже еле сдерживала смех. Опустив взгляд вниз на то место, рядом с которым сидела, и увидев, что оно думает иначе, чем Энтони, Джейн, не отвечая на его горячий монолог, расстегнула молнию и выпустила на волю орудие своего и его удовольствия. Вобрать его в себя оказалось секундным делом, и вот… она уже поднимается и опускается, преодолевая последнее сопротивление Энтони. Через несколько минут оба дошли до сокрушительного, опьяняющего взрыва.
— Зачем ты это сделала? — отрываясь от ее губ, пробормотал Энтони.
— Потому что я люблю тебя, — четко, по слогам, как говорят с человеком, который плохо слышит, проскандировала Джейн. — Я люблю тебя, понимаешь, дурачок!
— Я тоже люблю тебя больше всего на свете. — Энтони стиснул Джейн в своих объятиях, поднял и закружился по комнате, но, не рассчитав пространства в нише, оступился и упал вместе с Джейн на постель.
Воспользовавшись тем, что она оказалась сверху, Джейн сползла с Энтони и села рядом, притянув ноги к груди и обхватив руками колени. Лукаво глядя на него, она спросила строгим тоном учительницы:
— Ты любишь меня больше, чем дыни?
— Какие дыни и при чем здесь какие-то овощи? Я хочу, чтобы ты стала моей женой!
— Нет. — Но, видя, как страдальчески исказилось лицо Энтони, Джейн поспешно прибавила: — Женой твоей я, возможно, и стану, но давай сначала разберемся с дынями!
Энтони счастливо улыбнулся и потянул Джейн к себе.
— Что ты пристала ко мне с дынями? Если хочешь знать, я вообще не люблю их.
Джейн наклонилась и обвела пальцем губы Энтони.
— Ты в этом абсолютно уверен?
— Джейн, любимая моя Джейн, я хочу говорить о любви к тебе, а не обсуждать меню предстоящего обеда.
— Нет, Тони, это очень важно. — Джейн вдруг ощутила укол ревности. — Если с мадам Митлтон более или менее ясно, то с дынями надо еще разобраться. Дыни — это бюст твоей несравненной Жаклин, — зло сказала Джейн и пояснила: — Его так назвала Кейт, и я с ней согласна.
Несмотря на некоторое смущение, Энтони почувствовал себя польщенным. В голосе Джейн звучала неприкрытая ревность.
— Я же здесь, с тобой, а не с Жаклин. — Губы Энтони прикоснулись к губам Джейн. Он нежно поцеловал ее, а потом поинтересовался: — А откуда Кейт все знает? Где она видела Жаклин?
Сказать, что Джейн была невероятно изумлена, значит, не сказать ничего. Она просто обомлела от вопроса Энтони.
— Боже мой, Тони, Кейт здесь! Мы приехали сюда вместе. — Видя недоумение Энтони, Джейн продолжила: — Кейт тоже вчера присутствовала на званом вечере. Неужели ты не заметил красавицы в голубом платье?
— Вчера вечером я заметил только одну женщину, и на ней было темно-красное платье. Правда, очень бесстыжее, — добавил Энтони, куснув Джейн в перламутровое ушко.
Спустя некоторое время они решили, благодарно целуя друг друга, что больше между ними не будет никаких недоразумений, по крайней мере в ближайшую вечность.
Вечность закончилась очень скоро. Энтони в очередной раз вынужден был уезжать от своей ненаглядной Джейн.
— Это несправедливо, — тяжело вздыхая, говорил Энтони. — Одно мгновение вместе, и мне опять надо с тобой расставаться. Когда я сюда ехал, у меня не намечалось никаких дел, и вот, пожалуйста, телефонный звонок. Поехали со мной? Побудем один день в Париже.
— Я тоже, мой милый Тони, не в восторге от разлуки. Но что можно сделать? Я не могу поехать с тобой. Я же тебе рассказывала, как долго я искала мадам Дюбуа. Мы не настолько близко знакомы, чтобы я могла то уезжать, то приезжать сюда. А Кейт? Она приехала сюда из-за меня. Она совсем не говорит по-французски. Что, в конце концов, значат один или два дня? Я буду скучать, но даже сорок восемь часов когда-нибудь закончатся, и тогда… Тогда я снова увижу тебя!
— Хорошо! Ты права, любимая. Я поеду один и постараюсь вернуться как можно скорее, — согласился Энтони с доводами Джейн. В Париже он будет все время занят, а заставлять скучать самую милую, самую дорогую для него женщину, его Джейн?.. Нет, ни за что!
Первой обнаружила отсутствие Джейн Кейт. Найти сколько-нибудь правдоподобное объяснение этому факту она не могла. Воспользовавшись помощью Жюля, она стала всех расспрашивать о Джейн и вскоре выяснила, что та уехала.
— Мы обе были в холле, когда ей позвонили, — объяснила Жаклин. — Бросив на ходу, что ей срочно надо уехать, она вихрем умчалась в свою комнату. Я не успела ее ни о чем спросить.
— Звонил Энтони?
— Откуда мне знать? Разговор велся по-английски, я ничего не поняла, да и не старалась. Какое мне дело до чужой болтовни?
Голос Жаклин звучал искренно, выглядела она обеспокоенной, и Кейт ей поверила. Она тревожилась за подругу и никак не могла понять, почему Джейн ей ничего не сказала. Зайти к ней, Кейт, заняло бы у Джейн не более секунды.
Кейт целый день бродила по вилле как неприкаянная. Она сердцем чувствовала недоброе. Джейн не могла уехать и ничего ей не сказать, поставив в известность только Жаклин. Что-то здесь не так! Если бы она, Кейт, владела французским, она бы вытрясла из этой стервы, Жаклин, правду.
К вечеру Кейт пришла мысль зайти в комнату Джейн. Возможно, объяснение таинственного поступка подруги кроется там. То, что увидела Кейт в комнате, повергло ее в шок. Все вещи были разбросаны, как будто в них рылся вор, который искал спрятанные драгоценности. Довершала впечатление разодранная подушка, из которой сиротливо выбивался гусиный пух.
— О Боже! — воскликнула Кейт. Что же здесь произошло?
