— Я пыталась обратиться в другие места, но неудачно.
— Итак, мы оказались последним прибежищем, а…?
— Я сперва думала стать гувернанткой или компаньонкой, или же поступить в публичную библиотеку, или что-нибудь в этом роде.
— А почему бы не на сцену, у вас красивая внешность и подходящая фигура.
— Я пыталась сделать и это, но только не в оперетку, так как обещала своему отцу, что никогда этого не сделаю. Не знаю, где бы я, как непрофессиональная служащая, могла получить место. По-видимому в Нью-Йорке все места заняты, а у меня нет никакой подготовки.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что я задаю вам все эти вопросы потому, что мы чем-нибудь недовольны вами… Вы работали очень хорошо. Я всегда прекрасно осведомлен о всем, что происходит в магазине. Я слежу за малейшими мелочами во всех отделениях. Если бы я этого не делал, я бы не занимал положения, какое занимаю. Я пригласил вас сюда для того, чтобы похвалить вас за проявленный вами вкус в первый день службы. И до сих пор вы делали все очень хорошо, очень хорошо. Но прежде всего я должен вас предупредить, что мне донесли, что вы — шпионка.
Он приблизил к ней свою голову, словно собираясь броситься на нее, если бы это понадобилось. Но Вин не отстранилась. То, что ей пришлось услышать в первый день, избавило ее теперь от удивления.
— Я слышала как-то это выражение по моему адресу от одной из девушек, — откровенно призналась она. — Я не могла понять, что заставило ее думать обо мне, как о шпионке, и не понимаю этого до сих пор.
— Я полагаю, что она нашла ваш вид слишком важным для приказчицы, и потом могли обратить внимание, что вы неопытны в работе.
— Но, вероятно, в ваших больших предприятиях имеется множество девушек, находящихся в моем положении, как и у меня на родине.
— Нет, и в этом ваша ошибка. У нас имеют больше шансов, чем вы, простые женщины, для которых есть больше мест. Мы не берем в наши магазины таких, как вы. Такие могут легче сами постоять за себя. Хотя вы — иностранка, но вам не пришлось еще испытывать мытарств и к тому же вы, кажется, только недавно здесь.
— Да, недавно. И мои деньги быстро улетучивались, — улыбнулась Вин, ободренная тем, что пока ни одно из предсказаний Сэди не оправдывалось. — И все-таки, я не понимаю, почему кому-нибудь могло придти в голову, что я шпионка. Что делать шпиону в магазине?
— И это зависит от того, исходит ли шпионство изнутри или извне.
— Здесь имеется порода энергичных людей, объединяющихся в организации, которые называются «Лигами против потогонной системы», или «Рабочими обществами взаимопомощи». Они выслеживают, что происходит за кулисами торговых предприятий, и, если могут, стараются поймать нас.
— Теперь я понимаю! И вы подумали, что они могли меня нанять…
— Я так не думаю, конечно. Я горжусь тем, что немедленно умею разоблачать их; у меня на этот счет есть особый нюх. И я уверен, что вы не принадлежите к этой шайке. Но я счел своим долгом сообщить вам об этом доносе. А теперь с этим покончено, вопрос выяснен, и мы перейдем к следующему.
Снова Вин находилась в ожидании. Ее сердце замерло, так как мистер Мэггисон взглянул на нее так, точно хотел сказать что-то особенное.
— Большую часть сверхштатных служащих мы отпускаем через неделю после Рождества, — начал он, — даже если они и годятся, так как и без них у нас достаточно постоянных приказчиков. Но, может быть, мы оставим вас, если вы будете себя хорошо вести и если пожелаете остаться. Вы хотите этого?
— Да, благодарю вас. Пока я предпочла бы остаться, если подойду, — ответила осторожно Вин.
— Прекрасно, посмотрим, как-нибудь устроим вас. Я вам сказал раньше, что хотел вас испытать. Поэтому я и поместил вас туда, куда поместил. Я вижу, что вы это испытание выдержали. А теперь мне пришла мысль испытать вас еще раз.
Он промолчал с минуту.
— Я не понимаю этого.
— Я могу послать вас на эту неделю в другое отделение, — продолжал он, — где вам будет приятнее и где будет меньше работы. Что вы скажете о перчаточном отделении?
Вин почувствовала себя очень глупо.
— Что могу сказать я о перчаточном отделении? — беспомощно спросила она.
Тут мистер Мэггисон громко расхохотался.
— Да вы, в самом деле, не профессионалка, мисс Чайльд. Все девицы считают верхом счастья попасть в перчаточное отделение. Ту роль, которую выполняет для актрис лондонский «Веселый театр», для наших продавщиц играет перчаточное отделение. Они называют его ярмаркой невест. Вы понимаете, дамские и мужские перчатки; вам понятно теперь, в чем дело?
— Мне кажется, что да, — сильно покраснев, неохотно отвечала Вин.
— Некоторые из хорошеньких приказчиц нашего перчаточного отделения вышли замуж за важных особ с пятой Авеню. Их приятное занятие как раз подходит для этого. Молодые люди покупают к Рождеству дюжинами перчатки для своих красавиц, собираясь надеть на палец обручальное кольцо и переменить образ жизни. Может быть, я назначу вас в перчаточное отделение, если вы постараетесь быть там полезной.
— Я постараюсь сделать все от меня зависящее, куда бы вы меня ни назначили, мистер Мэггисон, — сказала Вин.
— Превосходно! Но теперь я хочу вам сказать кое-что частным образом, — заявил Мэггисон. — Я сказал вам, что говорили о вас в вашем отделении, чтобы узнать, как вы это примете. По-видимому, вас не очень возмутило предположение, что вас могло нанять так называемое «благотворительное общество», чтобы следить за возможными у нас упущениями. Не потому, что у нас много таких упущений, в этом случае ваш труд был бы излишним. Мы даем нашим приказчицам стулья и все условия, каких требует закон, и нам не приходится слышать о жалобах наших приказчиков. Но, конечно, мы не всемогущи. Ходят слухи, что случаются факты, которые до нас не доходят, мелкие проделки, стоящие нам денег. Служащие плутуют и даже воруют, нам приходится бдительно следить за всем. Но мы не в состоянии одновременно углядеть за всем. Поэтому, когда нам попадается пара зорких глаз, превышающих средний уровень, мы иногда считаем целесообразным…
— О, мистер Мэггисон, пожалуйста, не продолжайте, — прервала Вин управляющего. — Я бы предпочла, чтобы вы об этом не говорили, так как… я не хочу об этом ничего слышать. Я… я не хочу знать, на что вы намекаете.
Пришла его очередь покраснеть. Но перемена в цвете лица была у него еле заметна. Он великолепно владел собой. Он замолчал, продолжая пристально смотреть на нее. После этого взрыва Вин сидела безмолвно, затаив дыхание.
— Хорошо, — сказал он, — очень хорошо. Это было вторым испытанием. И оно сошло так же удачно, как и первое. Теперь вы поняли?
