— Вы хотите, чтобы я вела «ягуар»?
— Вы прекрасно справитесь, — небрежным жестом отмахнулся Финн от ее тревоги. — Брайди поможет вам, — добавил он.
Люси вымученно улыбнулась.
— А если я поцарапаю ее?
— Не смертельно, — развеселился он, однако, кажется, напрягся.
Тут ей пришло в голову, что Финн смотрит куда угодно, только не на нее.
Она уныло подумала, что он не может ее видеть, но в это время его затуманенные голубые глаза нашли наконец дорогу к ней. Глубина его пристального взгляда и борьба противоречивых чувств потрясли ее.
— Что-нибудь случилось, Финн?
— Да. Ничего не говорите. — Он глубоко вздохнул и запустил руку в ухоженную темную шевелюру. — Ничего, пока не услышите то, что я должен сказать...
Совершенно не представляя, о чем пойдет речь, Люси кивнула.
— Вы были правы, я ревновал...
Вот уж это она меньше всего ожидала услышать!
— Я вел себя как полный идиот, потому что ревновал вас, поскольку вы говорили с мужчиной тогда, когда я хотел разговаривать с вами... Я хотел слышать ваш смех... Я хотел, чтобы вы касались моей руки, — вызывающе возвестил он.
Люси проглотила комок в пересохшем горле; ее сердце колотилось так громко, что она ничего больше не слышала.
— У нас получился не самый лучший старт. — Финн иронически улыбнулся. — Я хотел бы пригласить вас на свидание...
— На свидание? — как попугай повторила Люси. — Вы же не назначаете свиданий.
— Никому, кроме вас, — отрезал Финн. — Послушайте, если вы собираетесь бросать мне в лицо все глупости, которые я наговорил, я опоздаю на свой рейс. Я хотел заполучить вас в свою постель, но это все оказалось не так просто... вы другая. Я пытаюсь сказать, хотя у меня плохо получается, что хочу заполучить вас на всю жизнь... Вы мне нужны на всю жизнь. — Он ждал ее ответа, и она почти ощущала волны необузданного, первобытного желания, исходящего от него. — Господи, женщина! — хрипло вскрикнул Финн, не в силах больше дожидаться ее ответа. — Вы что-нибудь скажете?!
Внезапно на ее потрясенном лице появилась ослепительная улыбка.
— Да, с радостью! — вскричала Люси и бросилась в его объятия.
Финн так прижал к себе ее мягкое податливое тело, что Люси стало нечем дышать. Его губы прижались к ее губам.
Когда он поднял голову, они оба задыхались. Люси посмотрела в невероятно красивое, вспыхнувшее от страсти лицо и рассмеялась, не скрывая восхищения.
— Что смешного? — спросил Финн, поглаживая ее по щеке.
— Брайди этого не одобрит.
— Почему же?
— Я ей не понравилась, — объяснила Люси и попыталась лизнуть его ладонь, лежавшую на ее щеке.
У Финна прервалось дыхание, а глаза сразу потемнели, когда он почувствовал на своей коже ее язычок.
Его кожа была солоноватой... Люси это понравилось; еще больше ей нравились пульсирующие волны его желания. Она хитро покосилась на него.
— Ты очень вкусный. Ты весь такой вкусный?
Финн застонал и схватил руку, которая вкрадчиво скользила по пуговицам его рубашки.
— Люси, не надо!
Она надулась.
— Тебе не нравится?
— Очень даже нравится, — прохрипел он, — и ты это хорошо знаешь, но я должен успеть на самолет. — Он взглянул на часы и огорченно прищелкнул языком.
Люси с несчастным видом кивнула. Потом потянулась и целомудренно поцеловала его в щеку.
— Пока, Финн.
— Ты называешь это прощанием?
— Я забочусь о тебе.
— К черту заботу! — заявил он и, склонив голову, запечатлел такой поцелуй на ее губах, который при всем желании нельзя было расценить как целомудренный!
Когда Финн наконец отпустил ее, Люси пошатнулась, ошеломленно глядя на него.
— Вот тебе кое-что для размышлений в мое отсутствие.
В течение той недели, что его не было, Финн звонил каждый день, но, разговаривая с ним по телефону, Люси чувствовала себя скованно. Что бы она ни говорила, все выходило не так, все звучало натянуто и неловко. Финн этого не замечал. Накануне вечером он сказал:
— Когда я вернусь домой, то собираюсь заняться с тобой любовью на пляже.
— А если нас увидят люди?
Ее ответ вызвал у него приступ сочного, прямо-таки неприличного смеха.
— Они будут завидовать, — сказал он таким тоном, как будто одна мысль о том, что это может случиться, нравилась ему.
— Я начинаю думать, что ты свихнулся или вообще извращенец.
— Когда приеду домой, я покажу тебе, какой я извращенец, — глухо пообещал Финн.
— И как ты это сделаешь? — прошептала Люси.
Он рассказал ей. В подробностях.
Отношения с Брайди не улучшались. Первое впечатление Люси оказалось верным: старая женщина была глубоко обижена ее присутствием в доме и не одобряла растущую дружбу между Люси и сыном Финна.
Лицо Люси светлело, когда она думала о Лайаме. Мальчик был очаровательный: яркий, нежный и, надо сказать, с замечательным характером, хотя при случае мог проявить невероятное упрямство.
Люси стала свидетелем такого поведения в первый же день. Встревоженная громкими голосами, она обнаружила Лайама в дальнем конце сада возле тропинки, ведущей на пляж. Он держал на руках жуткого вида дворняжку и орал на издевавшихся над ней подростков.
— Они ударили его! — закричал он при виде Люси.
— Он — наш, мы можем сделать с ним, что захотим, — угрюмо оправдывался паренек, который, похоже, верховодил в компании.
— И все равно он бесполезный, — под общий хохот добавил другой.
— Он не будет вашим, — объявил Лайам, его личико покраснело от гнева. — Я им не позволю, Люси.
— Забери собаку и иди в дом, Лайам, — сказала она спокойно. Ребенок бросил на нее благодарный взгляд.
Протесты маленьких хулиганов стихли довольно быстро, когда Люси, рассудив, что взывать к их гуманности бесполезно, предложила им деньги. Они поторговались и пришли к соглашению, которое устроило всех...
Кроме Брайди!
Она заявила, что животное уродливое (чего Люси отрицать не могла), представляет угрозу для здоровья и, скорее всего, не бездомное. Когда же выяснилось, что владельца у собаки нет, Люси пришлось пообещать, что она будет лично отвечать за все, что пес испортит, убирать за ним и проверит его на наличие блох. Впрочем, все перевесили мольбы Лайама.
Позже Брайди сообщила Люси, что та превысила свои полномочия, позволив взять в дом опасное животное, и что она, Брайди, обратит на это внимание мистера Фицджералда, как только он появится.
Опасное животное утром отправилось с ними на пляж. После трех дождливых дней Лайам, как всякий надолго запертый в доме мальчик, рвался за дверь. Несмотря на возражения Брайди, что еще слишком холодно, они вместо ланча устроили пикник в дюнах, а потом спустились на берег.
